Анфиса. Леонид Андреев

же подумал, даю вам в этом честное слово, и я тут же подумал – почему я женюсь на этой, а не на той? Потом забыл, а теперь вспомнил.

      Анфиса. Мне кажется… кажется, я почувствовала это. Впрочем, это неправда!

      Федор Иванович. Зачем вы пришли так поздно?

      Анфиса. Пустите меня. Где Саша?

      Федор Иванович. Зачем вы пришли так поздно?

      Анфиса (твёрдо). Пропустите меня, Федор Иванович. (Спокойно проходит, задев его платьем, останавливается и говорит в полоборота.) Все это неправда, голубчик. Я вас понимаю, вы ошиблись. Благодарность к врачу вы приняли за любовь и уже начинаете мучиться здоровьем, но это пройдёт. Вы будете любить Сашу, вы сейчас любите её, а я завтра – уеду.

      Федор Иванович. Уедете? Оставите меня одного?

      Анфиса. При чем здесь вы? Я уеду, потому что мне надо ехать, потому что я устала, соскучилась, потому что надоел, наконец, ваш город, ваш Татаринов, вся ваша жизнь. При чем здесь вы?

      Федор Иванович. Уедете теперь, теперь, когда все оставили меня, – теперь? Вы забыли, вы, наверно, забыли, что делается вокруг меня, иначе вы, великодушная, не сказали бы. Вы видели сегодня провалы: пустые места – там должны были находиться мои друзья. И их нет – они ушли.

      Анфиса. Вы сами оттолкнули их.

      Федор Иванович. Ах, оставьте! Это должно было случиться. Я не могу вместиться в ту щель, которую они оставили мне. Я не могу!

      Анфиса. Вы оскорбили их.

      Федор Иванович. Я не виноват! У тех, кто хочет много, свои законы. Я не виноват. Но все же мне больно, и мне их жаль… и одиночество пьёт мою кровь. Помоги мне, Анфиса! Ты так же одинока – помоги мне, Анфиса! Дай, чтобы в моей руке я почувствовал другую, сильную, смелую, правдивую руку. Дай! (Хватает Анфису за руку.) Анфиса. Оставьте меня! (Вырывает руку.) Что с вами сделалось, Федор Иванович? Вы стали… грубы.

      Федор Иванович. Я люблю вас.

      Анфиса. Нет, вы просто стали грубы. Ещё вчера… такой мягкий… благородный… вы показались близки мне, как женщина. Ведь вы плакали вчера, когда я играла… Да, да, как женщина.

      Федор Иванович. Я плакал от любви к тебе, Анфиса, а сегодня… Ах, Боже мой! Без шапки, по колена в снегу, я бегал и звал её – звал её, – а она сидела там – в углу – с этим ничтожеством. Как вы смели!

      Анфиса. Вы становитесь неприличны, Федор Иванович! Я завтра уезжаю.

      Федор Иванович. Скажи мне: да. Выйди к ним ко всем и скажи, что любишь меня.

      Анфиса. Завтра я уезжаю.

      Федор Иванович. А я один?

      Анфиса. С вами останется жена.

      Федор Иванович. Плохая шутка, Анфиса Павловна.

      Анфиса (гневно). Ах, Боже мой! Да поймите же вы, что я просто, что я просто – не люблю вас.

      Федор Иванович (устало и покорно). Да? Так вот как, значит. Хорошо! Ну, так уходите же – чего же стоите, разве вы не все сказали? Что вы так смотрите на меня – я вам противен? Быть может, жалок? Ну? Разве вы не все сказали?

      Анфиса (коротко). Все.

      Быстро уходит. Федор Иванович несколько раз проходит по комнате, останавливается,