Париж на час. Анна Данилова

мило. Как бы ему хотелось, чтобы так и было всегда!

      – Ну что, ты нашла няню?

      – Ищу! – бодро ответила она, сгребая все рисунки со стола. – Я так рада, что ты согласился на няню. Вот увидишь, все будет замечательно!

      И она, чуть ли не пританцовывая, отправилась на кухню – чистить картошку.

      За ужином за столом их было уже трое – Манечку, розовощекую малышку, посадили на свой высокий стульчик, пододвинули ей тарелку с кашей. Она весело била ложкой по каше и хохотала, показывая мелкие зубки.

      – Какое счастье, что дети долгое время ничего не понимают из разговоров взрослых, – сказала Саша, слушая рассказ мужа об убийстве Вершинина. Она уже успела привыкнуть к подобным разговорам и вполне нормально к ним относилась. Возможно, это ее спокойное восприятие было связано с тем, что все те уголовные дела, которыми занимался Валерий, представлялись ей как нечто абстрактное, не совсем реальное и происходящее в каком-то другом, взрослом, мужском полицейском мире и очень далеко от нее.

      – Да уж… – ухмыльнулся Седов, с аппетитом поедая пюре. – Конечно, надо дождаться результатов вскрытия и других экспертиз, но я уже и сейчас могу сказать, вернее, предположить, что это убийство связано, скорее всего, с ревностью.

      – Потому что квартира съемная, Вершинин в ней не жил и держал ее для свиданий? Думаешь, его убила жена? Вот так, ножом… несколько раз?

      – Вполне может быть.

      – Странно это как-то…

      – Что – странно?

      – Что ты, рассказывая мне об этом, постоянно твердишь о ревности, о чувствах… Это потому, что такие странные удары?

      – Ну согласись, что действовал не профессионал, так? Так. Удары наносились хаотично, куда придется, словно в отчаянии и со злостью. Однако первый удар, возможно, был решающим, он-то и свалил Вершинина с ног. Да и удар тоже случайный, в область почки. Сама подумай, если бы его пришли убивать за какой-то проступок, грубо говоря, за то, что он перешел кому-то дорогу, кому-то насолил, то могли бы подкараулить его где-нибудь на улице, выманить из квартиры и пристрелить. Но его убили в съемной квартире, где он проводил время с любовницей или любовницами, где повсюду следы женщин. Да еще это разбитое зеркало!

      – Знаешь, что мне пришло с голову… Маня! Прекрати! – Саша зажмурилась, так как ошметок густой каши залепил ей глаз. Она взяла салфетку и вытерла. – Конечно, зеркало могло упасть само, такое бывает, ты проверь гвоздь.

      – Гвоздь сидит в стене крепко, мы проверяли.

      – Получается, что его разбили. И что-то подсказывает мне, что его разбила женщина. В сердцах! Ну, типа, в него, гад такой, смотрелось такое количество твоих любовниц…

      – Вот видишь, и ты думаешь о ревности, о том, что там, на месте преступления, разыгралась настоящая драма, сцена, и что женщина была разъярена, что она была в таком состоянии, что ничего уже не соображала. Ну, думаю, ты поняла. Да, кстати, на зеркале было что-то написано губной помадой.

      – Что и требовалось доказать! Возможно, там одна из его любовниц написала свой номер телефона, к примеру. Какой