Лекции по истории позднего Средневековья. Тимофей Николаевич Грановский

всему другому, что было вне семейства и живущих в замке, обращался он с грозным лицом. Выезжая из замка, он поручал его жене и детям, и они только дороги были ему в замке.

      Вся эта внешняя форма имела для феодализма огромное значение. Отнимите у феодалов рыцарский замок, не было бы феодализма; даже более, отнимите только род его вооружений – эта горсть грозных, но малочисленных рыцарей не могла бы угнетать целое народонаселение без замков и доспехов, не могла бы иметь такой силы.

      Кто видел средневековые доспехи, тот знает, что рыцарь, выезжая из каменного, надевал на себя железный замок. Такая форма доспехов вынуждалась условиями той жизни. Рыцарь был закован, чтоб никуда не проникла в него стрела виллана.[26] Человек в таких доспехах, разумеется, был более способен к оборонительной, чем к наступательной войне. Оттого-то так неудачны были военные предприятия вне Европы: это доказывает история крестовых походов, где гибнет цвет европейского народонаселения под ударами турецких наездников. Стоит только убить коня под феодальным рыцарем, он не в состоянии был подняться с земли в тяжелом доспехе. Но эти доспехи были рассчитаны для той среды, в которой он жил. Мы видим в феодальных войнах, что в битве с обеих сторон находится, бесспорно, много храбрых людей, не боявшихся смерти, и между тем раненых к концу битвы немного, побеждают большей частью пленом: рыцари были почти неуязвимы. Этим объясняются те почти баснословные рассказы, как десятки рыцарей разбивали тысячи, десятки тысяч вилланов и сельских возмутившихся жителей. Новейшие исследователи приписывали это пристрастию Фруассара к рыцарству, но это на самом деле должно было быть не иначе: горсть рыцарей, вооруженных в железо, достаточна была, чтобы разогнать и раздавить нестройные толпы плохо вооруженных крестьян. Кроме того, это было единственное приученное к войне сословие. От самых ранних лет феодальный владелец воспитывался для войны. 7-летним мальчиком поступал он пажом в какому-либо известному феодалу, где до 14 лет исполнял разные домашние службы, что не наносило, впрочем, ему никакого бесчестия. На 14-м или 15-м году он делался оруженосцем, сопровождал господина на войне, нес его оружие, за обедом разрезывал мясо, наливал вино, служил домашним рыцаря и учился в этом обществе принятому обращению и хорошим манерам и, наконец, сам вступал в рыцарство.

      Мы употребляем слова «рыцарь», «рыцарство», но мы не сказали еще, что это было такое. Это было замечательное явление средневековой жизни. У большей части так называемых образованных людей даже в некоторых сочинениях существовало мнение, что рыцарство существовало только в романах, что эта мечта, призрак, форма, во имя которой совершалось в действительности нисколько не похожее на нее. Это мнение отчасти даже высказал и Гизо в своей Ilistoire de la civilisation, но это мнение совершенно ложно.[27] Кто хочет ближе познакомиться с этим предметом, укажу на сочинение ученого XVIII ст. De Sainte Palaye, которого немецкий перевод Клюбера гораздо лучше подлинника по примечаниям; сверх того, превосходная глава

26

В записи 1845/46 г.: «Эта феодальная башня служила страшным знаменателем силы феодального мира. Неприступная, она заключала в себе все, что дорого было феодальному владельцу. Здесь он предавался чувству любви, чувствам нравственным, вне ее он был грабитель. Когда выходил он из нее, он надевал другую, подвижную, если можно так выразиться, башню. С ног до головы он был закован в железо. Это было какое-то поколение центавров. Вопрос, откуда рыцари заимствовали средневековое свое вооружение, был предметом продолжительных споров… Но происхождение этого вооружения легко можно объяснить. Число феодалов было невелико в сравнении с прочим народонаселением. Им нужно было придумать все средства к защите от многочисленного народонаселения. Они запирались в башнях, они заковывались в железо. Они присвоили себе исключительное право на коня. Эта стальная конница ходила без страха на превосходных числом возмутившихся поселян. Но нужно заметить, что и башня, и доспехи – оружие оборонительное. Это показывает недоверчивость, страх. Я высказал все, что можно было сказать против феодального устройства. За иерархией феодалов шла иерархия страдающего народонаселения – вилланов и рабов. Но отчего этот порядок вещей в самом начале не возбудил ненависти, отчего в века, близкие нам, он нашел защитников даровитых? Как всякое великое историческое учреждение, феодальный мир отслужил свою службу человечеству. Феодальный мир был законною формою в это время; когда государство утратило всякое единство, явился феодализм. У него была своя теория».

27

См.: Гизо Ф. История цивилизации во Франции. М., 1881. С. 107.