Судьбы несчастных людей. Анна Алексеевна Акифьева

улась. Вернувшись домой спустя пять лет, я так и не нашла тут ничего, ни материнской любви, ни понимания. Но сейчас все мои мысли занимала Джейн, где она, как могла пропасть и не оставить мне ничего, ни адреса, ни хотя бы прощального письма. Теперь в этом огромном, богатом доме я терялась, он не принимал меня, да и теперь мне не хотелось стараться ужиться в нем. Порой мы вынуждены находиться там, где не должны быть, там, где не живет наша душа, как птица в клетке, хоть и в золотой

      В дверь тихонько постучали, на пороге появилась обеспокоенная Мэри.

      – Эни, пора подниматься, ты ведь знаешь, что твоя мама…. – начала она.

      – Да, будет очень недовольна – закончила я.

      Она осторожно присела на край постели. Мэри работала у нас уже больше 20 лет. Я была совсем маленькой, когда на пороге нашего дома появилась она, совсем молодая, пугливая. Она пыталась скрыть от меня лицо, боялась напугать.

      Помню как Джейн, что-то долго шептала ей на ухо, потом развернула и сказала «ну же, познакомься с Эни». Я помню ее лицо, обезображенное с одной стороны, но я не испугалась. «Здравствуйте, как Ваше имя?» – спросила я. Помню гордый взгляд отца за спиной. Мы жили богато, отец продолжал вести дело деда, которое приносило приличные суммы, но он не хотел, чтобы я была избалованным, капризным ребенком. Он учил меня уважать и любить любого человека, кем бы он ни был и сколько бы ни зарабатывал. «Мэри немного не такая как все» – сказала мне Джейн, только позже я поняла, что в ней не так. Я росла, развивалась, менялась, а Мэри нет. Она была родом из бедной семьи, в которой неполноценный ребенок только обуза, так она и оказалась в интернате, в числе таких же брошенных, как и она. В 18 лет ее выставили и оттуда. Без денег, без родных, покинутую и растерянную – вот такую мой отец ее обнаружил. С тех пор она у нас и работала. Хотя мать всегда ворчала на отца за его безмерную доброту.

      Сейчас она сидела на краю постели, так же как всегда предоставляя мне только правую сторону лица.

      «Папа, что случилось с Мэри» – спрашивала я его.

      «Может когда-нибудь она сможет рассказать об этом, но мы ведь сможем сделать вид, будто с ней всё в порядке, да» – ответил он.

      Порой с людьми случаются такие вещи, о которых спрашивать не стоит, возможно, когда-нибудь они сами смогут рассказать о них. Но Мэри за все 20 лет проведенных с нами, так и не рассказала нам об этом страшном ожоге на ее лице. Маленькая я думала, что мы настолько хорошо скрывали это, что она поверила нам. Пока однажды я не застала ее перед зеркалом, она стояла неподвижно, не сводя глаз от своего отражения. А потом резко отпрянула от него, и развернувшись быстрым шагом удалилась. Больше я никогда не видела, чтобы Мэри смотрелась в зеркало, она избегала своего отражения, будто хотела забыть свое лицо.

      – ты скучаешь по нему? – спросила я.

      – он самый хороший человек, которого я когда-либо знала – лишь ответила она, сразу догадавшись, о ком я говорила.

      Отец умер, когда мне было 15 лет. Оставив большое наследство нам. Беатриса – так он часто называл ее, безупречная внешность, репутация, друзья. Она напрочь отказывалась воспринимать новое время, порой мне казалось, что она до сих находится в прошлом веке. Ее семья – Аддерли, были всегда богаты и знамениты в Великобритании. Мужья имели крупные промышленные дела, либо находились в правительстве, а женщины вели светские беседы, тратили состояния мужей, следили за внешностью. Их дочери выходили замуж только за состоятельных и влиятельных мужчин. Так и совпало, то моя мать Эллен Аддерли, вышла замуж за Джона Келли. Кто для нее был тогда мой отец, я до сих пор не знаю, прекрасным вариантом или она всё же любила его. Знаю только, что отец был без ума от нее.

      – Мэри, ты сделаешь мне кофе? – попросила я. И передай матери, я позавтракаю в комнате, неважно чувствую себя. Хорошо?

      Она минуту колебалась.

      – Эни, зачем ты ее расстраиваешь? – озабоченно спросила она.

      Мне хотелось ответить ей так, как было на самом деле. «Мэри, черт возьми, сейчас 21 век, мне 25 лет, я могу делать всё как я захочу, быть с тем, кем я хочу, спать, жить, дружить. А ко мне присылают тебя чтобы спустить меня вниз, где мама отругает меня, за то что я долго сплю. Но вздохнув, я ответила.

      – Потому-что со мной действительно сегодня что-то не так. Хорошо? Сделаешь мне кофе, а?

      – Ох, я не настолько глупа, чтобы не понимать, что ты ее избегаешь, почему ты не можешь просто поговорить с ней?

      – Потому-что это слишком сложно. Мэри, прошу, хватит вопросов. – бросила я.

      Она не сказав ни слова, тихо вышла из комнаты. А я через мгновение уже жалела, что так резко разговаривала с ней.

      Я не хотя встала, и отправилась в ванную. Я рассматривала себя, помятое лицо, потерянный взгляд. Снова мысли о Джейн. «Черт, как она могла, вот так просто, взять и бросить меня, моя няня, моя поддержка, мой самый родной человек». В голове крутился тот разговор матери.

      «Анна, Джейн решила уйти, забрала все свои накопления и уехала, не оставив адреса». Я молчала, отказываясь верить в это. Она не могла,