Точка опоры. Рустам Карапетьян

ть воедино стихи лирического плана – произошёл в 2008 году, когда в качестве награды за победу в конкурсе «Король поэтов» увидела свет книга «Четыре стороны небес». Попутно, не гнушаясь литературой сетевой, автор получает заслуженные награды, публикуется в литературных журналах, участвует во множестве конкурсов и в фестивалях, а также охотно выступает перед детьми на разнообразных литературных площадках.

      Природные обходительность, доброта и интеллигентность без нотки манерности или высокомерия переносятся автором и в произведения – и насколько сам человек приятен в общении, настолько и стихи его располагают к себе даже тех, кто знаком с ним только заочно. И на этот раз в новой книге поэт ведёт с читателем искренний диалог о вещах до предела важных, основательных: о том, как сберечь себя, чистоту и незамутненность души при соприкосновении с теми обстоятельствами, что подстерегают едва ли не каждого на протяжении жизни. Про обретение равновесия, про поиск фундамента, на котором стоит и стоять будет человек чести, миру открытый – рассказывает автор. Возможно, и путь не нов, и обретения заведомо известны, но их прочувствованность и формирует ту точку опоры, которая позволяет человеку найти согласие с миром, продолжать творить и созидать.

      Именно с этих позиций формирования проходящей через кризисы личности следует читать эту книгу. Прослеживая путь лирического персонажа, и если и не делая собственных выводов пользы для, то с удовлетворением наблюдая, как тот преодолевает препятствия, насаждаемые извне и создаваемые по личному умыслу. Оттого книгу предлагается воспринимать цельно, разгадывая общий сюжет, за которым притаилось ни много ни мало, а целая человеческая жизнь. Как зарубки на косяке при измерении ребячьего возраста, формируются автором в книге разделы, между которыми некая хронологическая либо мировоззренческая пауза.

      И действительно: вначале ребёнок воспринимает действительность при помощи сказок, выбирая себе для подражания понравившихся героев. Этот короткий период восприятия и формирования личности автор умело соединяет с возникновением литературы как жанра, привлекая на помощь древнегреческий эпос, весьма точно показывая фантазии своего персонажа-ребёнка, додумывающего – а что могло бы быть дальше, вне канонического сюжета? И уже здесь, в начальном цикле «Ахейское» автор разбрасывает зёрна сомнений, зыбкости отражений, смешивая грусть и восторженность, – подобно тому, как малышам свойственна резкая смена настроений при попытке совместить ожидание и реальность, – готовя читателя к следующему циклу стихов. Именно «недетскому», хотя и написанному как бы под «детские стихи» либо именно о детстве лирического персонажа.

      Вырисовывающийся ребёнок уже не фантазёр, он наблюдает и анализирует реальность, которая в большей степени далека от идеального мира, в котором он хотел бы находиться. И именно здесь формируется то несогласие с мироустройством, которое нашего героя в дальнейшем будет продолжать расшатывать, – пока он не определится именно со своими «точками опоры». Однако, несмотря на такое вот «невесёлое детство», персонаж вспоминает о нём с благоговением. Недаром же цикл оканчивается переживанием человека уже состоявшегося-несостоявшегося и его воспоминаниями о тревоге от вхождения в более взрослую жизнь.

      После «ожидания грома» сразу наступает тот самый опасный средний возраст, где наш персонаж – сильный, где-то опытный, мудрый даже, ставящий под сомнения все эти свои качества, анализирующий путь пройденный и предстоящий. В этот период человека беспокоит несколько вечных вопросов: мимолётность жизни и её суетливость, несбывшиеся либо опоздавшие сбыться мечты. В среднем возрасте человека преследуют слова «упущенность», «раскаяние» и где-то даже «бессилие». Если в детстве наш персонаж наблюдает и опознаёт несовершенства мира, имея желание в той или иной степени их устранить, то человек повзрослевший приходит к осознанию, что это не только не в его власти, но и несовершенств ещё больше, чем ему казалось:

      День проходит, ходит, ходит,

      Ничего не происходит,

      Утром тремор пальцев рук

      Замыкает этот круг…

      И разумеется, в среднем возрасте, как и всем, лирическому персонажу положено оценивать нажитый «багаж» в размышлениях, что останется после него. Смерть, уход кажутся уже не такими далёкими, как прежде. И тянет любопытство заглянуть, догадаться – а что там, за этим горизонтом?

      …И когда последние поезда

      Отойдут от пляшущего подъезда,

      Смерть расставит все на свои места.

      И не будет больше другого места.

      Хотя если оглянуться, посмотреть шире, то не вечен не только сам герой, но и всё окружающее. В том самом мире, с которым ищешь единства, оказывается, всё тоже нестабильно, изменчиво и разрушаемо:

      Пески безвременья засыплют колодцы,

      И так оборвётся наш долгий поход.