Магия тьмы. Майя Мотейн

посмотрел на нее сверху вниз. И в его пугающе пристальном взгляде Финн увидела любовь, граничащую с одержимостью.

      «Чтобы ты любила меня, – ответил Игнасио. – Я взял тебя в дочери, чтобы ты любила меня».

      Его пропио – внушение. Но, как и в случае с любым пропио, это внушение имело ограничения. Чтобы принудить кого-то выполнять его приказы, Игнасио нужно было узнать подлинную природу этого человека. Жертва должна была открыться ему, рассказать что-то предельно личное. Что-то, что позволит ему закрепиться в чужом сознании. И тогда такой человек оказывался полностью в его власти. Игнасио нужно было лишь взглянуть жертве в глаза и произнести приказ – и та повиновалась его внушению. Но из-за этого пропио было трудно определить, кто на самом деле хорошо к нему относится. Игнасио забывал, где пролегает граница между настоящей личностью и его внушением.

      «Любовь собственного ребенка всегда искренняя, – сказал он. – Ты единственная, в чьей любви я могу быть уверен. Что бы я ни сказал, что бы я ни сделал, мой маленький хамелеончик, я всегда буду знать, что ты по-настоящему любишь меня. Что ты моя».

      Он поднял ее на руки и сжал в объятиях – так, как обнимали ее когда-то родители. И Финн почувствовала себя в безопасности. Почувствовала, что ее любят. Однако чем старше она становилась, тем сильнее становился гнет приемного отца. Он занимал все ее время. Требовал всей ее любви. В ее жизни не должно было появиться кого-то еще, кого она полюбит. А если такой человек появлялся, Игнасио его уничтожал.

      Или приказывал ей самой уничтожить такого человека.

      «Не делай вид, будто убийство вообще когда-то было для тебя проблемой, Финни, – проворковал его голос в ее голове. – Мы оба знаем, что ты прирожденная убийца».

      В сознании вспыхнуло другое воспоминание. Жгучее, болезненное. Маленькая девочка перед ней, девочка не старше ее. Такая же потерянная и голодная. И Финн набрасывается на ее, толкает, впивается ногтями в кожу. Девочка падает навзничь… И ржавые гвозди с чудовищным звуком вспарывают ее спину. Этот звук барабанной дробью разнесся в голове Финн, желудок перевернулся…

      Удушье выдернуло ее из воспоминания. Судорожно ловя ртом воздух, девушка поджала колени к груди.

      – Здесь я в безопасности, – тяжело дыша, пробормотала она. – Он никогда не восстановится. Никогда не найдет меня. Нужно успокоиться, вот и все.

      Но эти слова не могли замедлить биение сердца. Ладони и лицо покрывал липкий пот. Зажмурившись, Финн начала считать. Это всегда помогало.

      Дважды досчитав от десяти до нуля, она наконец-то успокоилась. И приняла решение.

      Никто больше не получит над ней такой власти. Ни Коль, ни Игнасио, ни одна maldito душа. Финн выполнит невозможное. Украдет плащ-невидимку прямо из дворца. А если там ее ждет погибель, то так тому и быть. Но если все получится… Коль такого не ожидает. И уж точно не ожидает, что при помощи волшебного плаща Финн застанет ее врасплох и перережет ей глотку. Тогда пропио восстановится – и она уедет из этого города навсегда.

      Финн с трудом