Укол китайским зонтиком. Наталья Александрова

в подъезд.

      Надежда представила картину: Антонина лежит на плитке балкона, выставив между ящиков с цветами подзорную трубу или армейский бинокль. Нет, такого не может быть, при ее габаритах она поверх решетки видна будет.

      Надежда фыркнула и поскорее пошла на проспект. В маршрутке она не вертела головой, поэтому не заметила, что синяя машина едет следом. Впрочем, на дороге полно синих машин.

      Тем временем водитель синей машины разговаривал по мобильному телефону:

      – Она села в маршрутку, следует в сторону центра…

      – Сворачивай на первом перекрестке! – последовал приказ. – Я уже еду за тобой.

      Водитель синей машины оглянулся, но ничего не заметил. Его должен был сменить руководитель группы, а он, как уже говорилось, умел быть незаметным. Как и его машина.

      Через час Надежда уже входила в старинное здание на Садовой улице. Она купила в кассе билет и вошла в просторную полутемную квартиру, обставленную громоздкой и тяжеловесной мебелью конца позапрошлого века.

      Возле входа ее встретила невзрачная особа лет пятидесяти, показавшаяся Надежде смутно знакомой.

      – Вы сегодня уже третья, – сообщила эта особа с затаенной радостью, отрывая корешок билета.

      – А что – это разве много? – удивилась Надежда.

      – Обычно у нас самое большее – один-два посетителя в день, – вздохнула хранительница. – А сегодня такой наплыв! Это, наверное, из-за сообщения о взломе… Как говорится, и овцы целы, и волки сыты, и пастуху вечная память! Ой, извините, начальство не велело мне говорить о взломе, но слово, как говорится, не воробей, а последовательность символов алфавита…

      И тут Надежда вспомнила эту хранительницу.

      Звали ее Юля Полянская, и давным-давно, в прошлой или даже позапрошлой жизни, они с Надеждой учились в параллельных классах одной и той же школы с физико-математическим уклоном. Юля и тогда была довольно невзрачной, популярностью среди соучеников не пользовалась и выделялась только особым пристрастием к пословицам и поговоркам. Причем непременно их переделывала каким-нибудь смешным способом. Некоторые такие переделки Надежда помнила до сих пор, например: «Работа – не волк, а произведение силы на расстояние», «Большому кораблю – большая торпеда» или «Одна голова – хорошо, а две – это уже мутация».

      – Юля, привет! – обратилась Надежда к хранительнице. – И давно ты в этом… музее работаешь?

      – Простите. – Музейная крыса поправила очки и пригляделась к Надежде. – Мы с вами знакомы?

      – Конечно, знакомы! Неужели ты меня не узнаешь? Я Надя, Надя Василькова. Из десятого «Б»!

      Дама все еще хлопала глазами – видимо, никак не могла совместить немолодую посетительницу музея с девчонкой из своего детства, и тогда Надежда применила последний аргумент:

      – Помнишь, как мы с тобой Вовку Киселева в туалете шваброй заперли?

      Тут в глазах Юлии вспыхнуло узнавание, она захохотала и от этого заметно помолодела.

      – Помню, конечно! – проговорила она сквозь смех. – Он там до пятого урока