Они устали. Андрей Минеев

тера стоят фотографии улыбающихся детей в золоченых рамках.

      – Ой, ну ее! Нашла к кому ревновать! – махнув рукой, фыркнула Люба. – Какая там любовница? Там ребенок. Я ей говорю: «Он у тебя педофил?» Нормальный мужик пока ее уговорит, у него все желание пропадет. Ты ее сама видела? Там такая девочка жеманная, жизни не видела, ее не обламывали никогда.

      В коридоре голоса приглушенно нудят, скрипит паркет от чьих-то торопливых шагов.

      – Кстати, Люба, а что там про нашего поросенка слышно? Ты говорила, что тебе из деревни должны привести.

      – Должны, но не обязаны.

      – Мы ведь на двоих договаривались взять с тобой?

      – Тот мужик, который обещал, он говорит, что сейчас по всем деревням фуры ездят. Все подряд сметают подчистую. В Москву и Питер везут. Вот поросята еще маленькие, они хозяев предупреждают: «Никому их не отдавайте. Когда откормите, мы за ними приедем». Даже не торгуются. Так что скоро голод наступит. Там у них, видно, жрать совсем нечего.

      – Да, голод будет в обязательном порядке. Давно обещают. Все с этим кризисом долбанным. Куда такие цены?

      – Я вот только одного не понимаю. У них там кризис. А мы тут при чем?

      Они видят, как за окном вразвалочку проходит мимо их ровесница. Обтягивающие брюки выгодно подчеркивают ее зад и ляжки. У нее коротко острижены обесцвеченные волосы, яркие красные губы. Вид у нее почти хулиганский. Но закончится смена, она переоденется и превратится в строгую добропорядочную даму. А пока она подошла к стоящему на палящем солнце с обнаженным торсом и с закрытыми глазами мужчине, посмотрела на него с усмешкой и, не вынимая рук из карманов, толкнула его плечом и произнесла очень скверную шутку.

      – Слушай, Люба, у тебя знакомых нет таких… Короче, надо с моего бывшего родственника быстрее долг выбивать. А то скоро все в фантики превратится.

      – А зачем кого-то искать? – удивилась Люба. – Подошла к мордастому Сереже, пусть берет своих черных и наезжает на него. Он давно этими делами занимается.

      – А чего он тогда на заводе работает?

      – Так он здесь ворует! Ты когда видела, чтобы он работал? Целыми днями на складе в карты играют.

      Вздохнув, Люба посмотрела на часы. Поднялась из-за стола и стала прощаться:

      – Ладно, пора бежать. А то меня, наверное, потеряли.

      – Что там, кроме тебя, работать некому?

      – У нас всего три бабы. Катька-чувашка, Верка-мордовка и Гулька-татарка.

      – А ты кто?

      – Как кто?! Любовь Сергеевна. Ко мне все только так обращаются.

      Грохот, свист. Вонь и брызги эмульсии. За станком пожилая женщина работает, двумя руками держит палку и ворошит мусор в контейнере. В майке, лямка лифчика сползла с плеча. В углу рта висит сигарета. Надпись на майке: «YES!» Проходя мимо нее, Люба махнула рукой. Женщина кивнула, морщась от дыма сигареты.

      В глубокой нише седой старик удивленно изломал черную бровь и внимательно рассматривает эротический журнал. Проводив Любу взглядом и поправив очки на носу, облизнул палец и перевернул страницу.

      Шаткой походкой с опущенной головой навстречу идет слесарь, в его железном ящике звенят инструменты. Пропустив его, Люба покачала головой и крикнула:

      – Эй!.. Алле, гараж!

      Он хмуро обернулся. Посмотрел стеклянными глазами, улыбнулся и раскланялся.

      – Пьянь безбожная! – усмехнулась Люба.

      Это была ее первая любовь. Вместе на завод устраивались. Потом целый год встречались. Страшно представить, как давно это было.

      Возле лестницы молодая женщина в белой косынке достает из кармана и бросает на пол семечки. Пугливые голуби толкаются у ее ног. При любом резком движении, хлопая крыльями, они взмывают вверх.

      – Ты меня ждешь? – удивилась Люба.

      – А где ты ходишь? Ты ведь знаешь, что я в отпуск ухожу. Сегодня последний день работаю.

      – Вера, извини, я забыла совсем.

      Они стали подниматься по лестнице. Оправляя халат, Вера возмущенно сказала:

      – Эта наша звезда опять учудила. Знаешь чего?

      – Не знаю. Сейчас расскажешь.

      Открывая ключом дверь своей клетки, Люба увидела далеко внизу толпу в строгих костюмах и галстуках.

      – А эти болтуны здесь до сих пор? – проворчала она. – А чего он не уезжает? Я с ним поговорила. Чего ему еще надо?

      – Говорят, он поезд машин увозит с собой. Зарплату опять не дождемся.

      …У него пухлые румяные щеки, большие овальные очки. В светлом костюме, галстук в горошек. Про него все говорили, что не похож он на бывшего генерала. Он прокатился по испытательному треку на сошедшей с конвейера машине и похвалил.

      Его везде сопровождает свита государственных служилых людей, желающих ему угодить. Сам он похож на китайского мандарина. По императорской иерархии чиновник высочайшего класса. Мандарин с красным шариком. Его нужно носить на руках, обмахивать гигантскими веерами, защищать от неизвестных коварных