Звероликий. Андрей Чернецов

И вышло, что Грегуар Элмс и рекомый Учитель Истины вроде как одно и то же лицо.

      – Однако! – фыркнула девушка. – И швец, и жнец, и на дуде игрец!

      – Я сказал «вроде». Точно узнать не удалось даже мне.

      Последние слова были выделены таким образом, что сомневаться не приходилось – силы и средства были задействованы немалые.

      Крис глубоко задумался.

      Как известно всякому, кто хоть сколько‑нибудь понимает в магии, оживить мертвое тело невозможно.

      Магия могла поднять человека почти со смертного одра. Бывали случаи, когда чародеи воскрешали уже начинавших биться в агонии больных. Случалось – вытаскивали почти с того света. Но в том‑то и дело, что «почти»…

      Даже зомби, про которых было так много разговоров и за изготовление которых в Империи полагается смертная казнь, делаются пусть и из обработанных жуткими ядами, но все же живых людей.

      Нет, искусный маг может заставить покойника, даже уже изрядно разложившегося, двигаться, а иногда и ходить. Но с тем же успехом к мертвецу можно подключить электрическую батарею – хлопот будет меньше, а пользы – столько же.

      – Уважаемый доминус, – с наиболее возможной вежливостью изрек Крис, – вам нет нужды тратить деньги, выплачивая мне гонорар.

      Заслышав из уст шефа такую нелепицу, Натали едва не подавилась глотком фалернского.

      – Я и так вам скажу, что явившийся к вам тип – не более чем шарлатан. Увы, вернуть человека в наш мир из царства теней властен лишь Творец. Или, ежели вам угодно, боги.

      – Невозможно? – вдруг угрюмо и зло бросил Трималхион. – Ну ладно, слушайте дальше! Именно так я и сказал этому Элмсу, предложив как можно скорее убраться из моего дома, если он не хочет быть спущенным с лестницы.

      Богач скомкал салфетку и запустил ее в сторону двери, словно проделывал это не с куском ткани, а с живым человеком.

      – Тогда он… Он как будто знал все… наперед. Оказалось, что с собой он принес кошку…

      Кир Александр сморщился, как от зубной боли, и Крис вспомнил, что эти животные пользовались особой любовью магната.

      – В корзинке… Молоденькую, короткохвостую, русской породы… Серенькую такую. И на моих глазах свернул ей шею. Вот так – взял и свернул. Качественно свернул, бедняжка даже не мяукнула. А потом сбрызнул ее какими‑то каплями, и она… ожила, как ни в чем не бывало.

      Потом, я еще не успел опомниться, он спросил: нет ли на кухне забитой птицы или кролика? Ни птицы, ни кролика не нашлось, зато в морозильнике был молочный поросенок, приготовленный к ужину. Уже выпотрошенный. Он разморозил его в теплой воде – не побрезговал все сделать сам. А потом оживил – теми же каплями.

      – Простите, простите, я не понял… – только и смог выдавить Крис.

      – А чего тут не понять?! – сверкнул глазами Трималхион. – Выпотрошенный поросенок бегал как живой. Бегал, подпрыгивал и сипел, потому что визжать не мог – легких не было. Это продолжалось минуты полторы. Этот сказал, что можно бы и дольше, но смысла нет. Понимаете, от одной крошечной капли поросенок ожил! Мертвый, зарезанный,