Всё имеет свой вес. Наум Содамов

обще нет, а один верхний сломан наполовину. Губа изнутри порвалась, или треснула от удара, распухла и ноет, противно. Руки привязаны к стулу за спиной, ноги тоже связаны. Меня хорошо отделали, старались сукины дети! Внутренний голос подсказывает, что происходило это тогда, естественно, когда я был без сознания, ведь как меня били, я не помню. Шмыгаю носом. Он тоже, как и все тело, болит и ноет. А еще, стало труднее дышать. В голову пытается проникнуть всякий бред, но я его упорно отгоняю всеми способами. Сейчас бы воды глотнуть, а то в горле пересохло. « Вода – источник жизни », почему-то вспомнилось мне, и не зря, хотя-бы жажду утолить и на одну проблему меньше.

      – Так хватит! – говорю я сам себе, делая глубокий вдох, первым делом нужно успокоиться и все обдумать.

      Сделав еще пару вдохов, я ощутил моральное облегчение. Мысли приходят в порядок, и на их месте появляются логичные вопросы. Сколько здесь этих ублюдков? Как буду выбираться? Где вообще я нахожусь, город это или захолустье? Ведь когда меня схватили, было утро, а время, проведенное без сознания невозможно узнать из воздуха. Кровь на джинсах засохла, сколько она сохнет? Наверно дольше, чем вода, но на сколько? Разные мысли и вопросы, но только осознание того, что всё может выйти очень печально, наводит грусть с нотками ужаса.

      Напрягает тусклый свет. Он тёплый, но почему-то холодно. Сама комната маленькая, похожа на детскую или небольшую спальню с одним окном, которое, эти сволочи плотно зашторили или заклеили чем то. Всё как в плохих историях про похищения, мрачно, не понятно, по-видимому, должно быть страшно. В углу кресло, рядом журнальный стол, на столике пусто, я сижу лицом к двери и чего-то жду. То, что происходит за дверью, в общую картину не складывается, так как, ничего не слышно. Хотя шаги мимо проходящих людей, все-же слышны отчетливо. Одни проходят неторопливо, другие чуть ли не бегают. Но ко мне пока, никто не заходил. Головная боль притупилась, я привык ко всей симфонии болевых ощущений, и даже на минуту расслабился, но ненадолго. Ручку дернули, заперто. Сердце заколотилось, а в голове возникла паническая неразбериха, страх, боль, интерес, все смешалось. Кто-то прикрикнул:

      – Ключ принеси. Заперто!

      Сразу промелькнула мысль. «Меня что, опять бить будут», голос то, противный! Я готовлюсь к очередной порции побоев и ссадин. Вот слышно как ключ ищет замочную скважину, щёлк оборот, шёлк другой. Уже себя морально настроил, все заболело с новой силой. Но, внутренний я, твердит мне под нос четко и уверенно:

      – Только без глупостей парень.

      Раздался щелчок выключателя. Яркий, но уже холодный свет резко ударил в глаза. Двери открылись. Глаза постепенно привыкли, я включаюсь и начинаю различать, что к чему. Коридор квартирный, это хорошо, шансов удрать, на малую долю, становится больше. Людей должно быть не много! Стены розовые, чистые, на полу дырявый линолеум, в некоторых местах протертый обувью. “ Может квартира для допросов? Не важно”. В проеме всё ещё пусто. Слышу, кто-то ходит, чувствую запах еды. Слюнки текут, в животе заурчало, сейчас бы супа самый раз. Раздался щелчок. Свет в коридоре погас, остался только в комнате, прямо над моей головой. Слышу звук сливного бачка, дверь в туалет открыта, наверное. Кто то там возиться вода течет, что то моют. Все звуки резко оборвались, слышу, вроде кто-то сюда идёт. Точно. Угадал. В дверях появляется мужик в костюмчике! Мне сделалось дурно. Ох уж эти навязчивые мысли, хоть бы не застрелил бы, иначе все, не выбраться мне живым. Такой весь, дорогой пиджак, держится уверенно спокойно, на громилу не похож. Руки белые, аккуратные, держат папку. Лицо интеллигентное, лет сорок на вид. Оружия вроде бы нет, на первый взгляд. Меня отпустило, думаю, бить такой не должен, слишком чистый, да и пиджак хорош, чтобы вот так испачкать. Он подходит, держит дистанцию, рассматривает меня, затем начинает:

      – Здравствуй, я пришел для того, чтобы тебя опросить.

      – Ясно! – произнес я, глядя на него.

      Он повернулся и пошел к креслу.

      – Как можно лучше и во всех деталях.

      «Ладно», думаю, раз им рассказ нужен, пусть и по моим правилам сыграют. Говорю ему:

      – Ваши громилы, хорошо постарались, мне теперь говорить больно.

      Он присел, положил папку на столик и откинулся на спинку кресла.

      – Значит, у тебя всё болит? Или нет желания отвечать на вопросы?

      – Да что вы, конечно есть. Желание так и прёт из меня, – с сарказмом сказал я.

      А сам про себя, « да пошел ты придурок», и улыбаюсь! Он украдкой посмотрел на меня, не придав значение моей дерзости, просто продолжил:

      – Вот и славно, тогда я сейчас всё подготовлю и начнём.

      Достал из папки крупный блокнот, положил его на стол, рядом бумагу, шариковую ручку, карандаш. Всё это он педантично разложил, затем встал, обошел меня, и вернувшись, поставил передо мной небольшую камеру на штативе.

      – Почти все готово, – проговорил он, направляя её на меня.

      – Вот так, – с этими словами, он усаживается в кресло и достает из папки пульт дистанционного управления.

      «Скорей всего от камеры», – подумал я. Она, наверное, всё это время за мной стояла.

      – Готов? –