Еще томлюсь тоской желаний… (сборник). Федор Тютчев

из дому… Ему стало тесно внутри семейного круга.

      Как дымный столп

      светлеет в вышине! —

      Как тень внизу скользит,

      неуловима!..

      «Вот наша жизнь,—

      промолвила ты мне,—

      Не светлый дым,

      блестящий при луне,

      А эта тень, бегущая от дыма…»

(«Как дымный столп…»)

      В таком состоянии души и сердца застало Тютчева знакомство с Еленой Денисьевой. Елена Александровна была женщиной красивой, смелой, темпераментной; роман с нею развивался бурно и страстно. Последовали скандал и общественное осуждение.

      Чему молилась ты с любовью,

      Что, как святыню берегла,

      Судьба людскому суесловью

      На поруганье предала.

      Толпа вошла, толпа вломилась

      В святилище души твоей,

      И ты невольно постыдилась

      И тайн и жертв, доступных ей.

      Ах, если бы живые крылья

      Души, парящей над толпой,

      Ее спасали от насилья

      Бессмертной пошлости людской!

(«Чему молилась ты с любовью»)

      Гордая молодая женщина, бросившая вызов светскому обществу, совершившая подвиг во имя любви и погибшая в отчаянной борьбе за свое счастье – такова героиня денисьевского цикла стихотворений. Тютчев понимал, насколько роковой оказалась для нее их любовь.

      О, как убийственно мы любим,

      Как в буйной слепоте страстей

      Мы то всего вернее губим,

      Что сердцу нашему милей!

      …..

      Судьбы ужасным приговором

      Твоя любовь для ней была,

      И незаслуженным позором

      На жизнь ее она легла!

(«О, как убийственно мы любим…»)

      Душа поэта разрывалась между двумя любимыми женщинами. И Эрнестина, и Елена были как бы центрами двух его разных жизней, двух одновременно существующих миров. Испытывая глубокое благодарное чувство к жене, он тем не менее не мог положить конец своим отношениям с Еленой, которые в одном из стихотворений 1859 года, обращенном к Эрнестине Федоровне, назвал «духовным обмороком»:

      Не знаю я, коснется ль благодать

      Моей души болезненно-греховной,

      Удастся ль ей воскреснуть и восстать,

      Пройдет ли обморок духовный?

      Но если бы душа могла

      Здесь, на земле, найти успокоенье,

      Мне благодатью ты б была —

      Ты, ты, мое земное провиденье!..

(«Не знаю я, коснется ль благодать»)

      Однако привязанность, чувство долга и благодарности к жене не могли вытеснить из души поэта такую драматичную, но нежную любовь к Елене Денисьевой.

      О, как на склоне наших лет

      Нежней мы любим и суеверней…

      Сияй, сияй, прощальный свет

      Любви последней, зари вечерней!

      Полнеба обхватила тень,

      Лишь там, на западе, бродит сиянье,—

      Помедли, помедли, вечерний день,

      Продлись, продлись очарованье.

      Пускай скудеет в жилах кровь,

      Но в сердце не скудеет