Покопайтесь в моей памяти. Екатерина Островская

небольшая картинная галерея с отдельным входом и антикварный магазин, тоже с отдельным входом и охранниками. А сам офис аукционного дома с кабинетом начальства, хранилищем ценных предметов старины и деньгами располагался как раз над помещением, в котором работала Елизавета Петровна. Иногда бывший сокурсник спускался к ней для того, чтобы просто почесать языки, как он выражался, а на самом деле понаблюдать за ее работой.

      Сухомлинова бросила взгляд на настенные часы: было ровно десять утра – как раз самое начало рабочего дня, когда посетители появлялись редко. Хотя особого наплыва не бывало никогда. Обычно за день посетителей было пятнадцать-двадцать человек. Приносили они в основном недорогие украшения, которые считали антикварными, и уверяли, что это бабушкино наследство, а еще картины – чаще всего без рам, свернутые в трубочку холсты с мазней под малых голландцев или под импрессионистов… За прошлую неделю не было ничего ценного – разве что две советские агитационные фарфоровые тарелочки с призывами «Комсомолец – на самолет!» и «Вступайте в ряды ОСОАВИАХИМа!», китайский чайничек из обожженной глины в виде слона и древнегреческий халк – маленькая монетка с головой Геракла на аверсе…

      Ту монетку на аукцион не выставили. Елизавета Петровна сразу связалась с Охотниковым, который спустился из своего офиса и долго рассматривал голову Геракла, а потом предложил владельцу триста тысяч рублей. Тот для приличия запросил миллион, но тут же согласился отдать за пятьсот тысяч. Пачку пятитысячных очень быстро доставили из специальной комнаты с бронированной дверью. Владелец монетки долго пересчитывал купюры трясущимися от волнения руками, а потом быстро удалился.

      Юрий Иванович был страстным нумизматом и даже сказал Сухомлиновой, что у него лучшая в городе коллекция монет.

      В монетах Елизавета Петровна разбиралась плохо, но на подобный случай, если еще кто-нибудь принесет монеты, у нее был компьютер с интернетом.

      Она подняла голову и увидела сидящего перед ее окошком немолодого человека в хорошем костюме. Он смотрел на нее и улыбался, как будто встретил человека, которого давно искал.

      – Вы что-то хотели? – обратилась к нему Елизавета Петровна, смущаясь под его пристальным взглядом.

      Мужчина кивнул. Потом что-то достал из бокового кармана пиджака и положил на прилавок окошка. Это были две серебряные монеты.

      – Вы хотите их выставить на аукцион или просто продать по предложенной вам цене? – задала Сухомлинова обычный вопрос.

      Мужчина покачал головой:

      – Их цену я знаю. Просто хочу спросить, что вы думаете о них.

      Сухомлинова взяла монеты и начала осматривать. Это были два екатерининских рубля.

      – Одна монета настоящая, вторая – подделка, – сказала она. – Сами видите, на одной надпись на гурте выполнена, как и положено, выпуклым шрифтом, а вторая вдавленным. А вдавленная гуртовая надпись стала применяться лишь с тысяча восемьсот седьмого года, когда