«…ещё 28 минут». Хачатур Исмаилов

осознавал, что дача взятки – уголовно наказуемое деяние, и всегда с опаской на это шёл. Он помнил, как водителя их компании поймали в Подмосковье, как адвокат его наставлял, что впредь при таких случаях на прямой вопрос: «взятка ли это?» надо всегда отвечать отрицательно.

      Он продолжил объясняться с майором, пытаясь уйти от слова «взятка» и одновременно передать ему деньги, да поскорее уехать.

      – Ваше нарушение не вписывается в пять тысяч, Артак Альбертович, – прищурился офицер.

      Артак хотел было дать ещё денег, но боковым зрением увидел второго офицера-гаишника, который стоял справа от автомашины и всё видел. Поэтому Артак кивком дал понять майору, что лучше бы объясниться без присутствия второго сотрудника ГАИ.

      – Да вы не переживайте, лейтенант Петросян – наш человек. Но превышение скорости на 40 км/час означает штраф в бюджет Армении в размере двадцати тысяч драмов, так что Ованес Туманян вам не поможет, – с лёгкой издёвкой уточнил майор Исраелян.

      – Ну-у-у, товарищ майор, – затянул было Артак, – за такое нарушение Мартирос Сарьян[14]? Не многовато ли? Дорога пустынная, да и…

      – Короче, предлагайте то, что вас устраивает, или я начинаю оформление, – прервал его майор.

      – О’кей. Верните мне документы, я ещё раз подумаю.

      – Нет, документы я вам отдать не могу, идёмте в патрульную машину. Там и продолжим.

      Артак подготовил ещё одну купюру, десятитысячную[15], и пошёл в машину Исраеляна. Лейтенант же остался у автомобиля нарушителя, рядом с правой дверью, и о чем-то спокойно говорил с женщиной.

      «Видно, мама начала агитацию. Сколько раз говорил ей, не слушает ведь. Ну да ладно, прорвёмся», – подумал Артак и сел в «Тойоту» майора.

      – Давайте на месте порешаем, товарищ майор. Я оплачу штраф, а вы отпустите меня, и я уеду. Хотите, вам стихи Аветика Исаакяна прочитаю, да ещё и его вам оставлю, вместе с Туманяном…

      – Забавный вы, Артак. Исаакяна я и сам могу читать. А вот с рисованием у меня всегда было плоховато. Думаю, вам придётся рисовать красками великого Мартироса Сарьяна, – закончил свою мысль майор Исраелян, намекая на 20 тысяч драмов.

      – Ну, писать, как Сарьян, я не умею, виноват, а вот стихи Туманяна с Исаакяном знаю хорошо, – и он как бы невзначай уронил в подстаканник, рядом с рычагом переключения скоростей «Тойоты», десятитысячную купюру с изображением Аветика Исаакяна.

      – Это мне? – спросил Исраелян.

      – Конечно, вам, и не только это, но и Туманян вам. Отпустите, пожалуйста, опаздываю, – скороговоркой выдал Артак, виновато посмотрев на майора.

      Майор взглянул на часы, позвал к себе лейтенанта, который, приоткрыв дверь «Тойоты», встал рядом с Артаком, спокойно положив руку на автомат Калашникова.

      – Петросян, – обратился он к лейтенанту, – нам с тобой предлагают 15 тысяч драмов. Хватит или всё-таки напишем на него акт? Русские права.

      – Конечно, напишем, товарищ майор, мы же не взяточники, – прищурившись по-ленински,

14

На купюрах в 20 тысяч армянских драмов изображён портрет известного художника XX века Мартироса Сарьяна.

15

На купюре достоинством в 10 тысяч драмов – портрет армянского поэта и прозаика Аветика Исаакяна.