Пепел феникса. Татьяна Корсакова

из ряда вон. Секунду-другую она сидела, уставившись на расписной заварочник, который Любаша подарила ей на Восьмое марта, а потом, не говоря ни слова, хапнула из Любашиной пачки сигарету. Вот уж точно, беда дело, коль правильная Алюшина и пьет безропотно, и курит добровольно! Любаша, которая еще полчаса назад на все лады костерила разбудившую ее ни свет ни заря подругу, мгновенно подобралась, приготовилась оказывать первую психологическую, а если понадобится, то и медицинскую помощь. Уж больно странно выглядела этим ненастным утром Анюта.

      – Я тебе сейчас кофе сварю. – Анюта встала из-за стола, вылила в раковину содержимое турки. Любаша лишь одобрительно кивнула – пить кофе собственного приготовления она не то чтоб совсем не могла, но не любила. – Дай мне пять минут, я все тебе расскажу, честное слово. – Анна поежилась, поплотнее запахнула полы махрового халата.

      – Алюшина, он что, совсем необучаемый? – Сердце растроенно екнуло. Ситуация получалась из разряда «поспешишь – людей насмешишь» или в данном конкретном случае не насмешишь, а расстроишь. А она ведь и в самом деле спешила, так хотела поскорее пристроить лучшую подругу на хорошую работу, что даже не особо интересовалась той семьей, в которую спровадила вчера Анюту. – Или они тебя там обидели чем-то?

      – Кто? – Анюта стояла лицом к плите и расстроенное выражение Любашиного лица не видела.

      – Да недоросль этот с семейкой!

      – С недорослем все в порядке, кажется.

      – Кажется или все-таки в порядке? – уточнила Любаша, переводя дух.

      – Он, конечно, сложный парень, но не более того. Тут другое…

      Анюта поставила перед Любашей чашку кофе, сама так и осталась стоять с зажатой в побелевших губах сигаретой. Кажется, она даже не затянулась ни разу, курильщица…

      – Люб, у меня амнезия, – сказала она шепотом.

      – Это в каком смысле амнезия?

      – Во всех смыслах. – Сигарета догорела до середины, и тонкий столбик пепла упал прямо на пол. Для чистюли Алюшиной это было просто немыслимое событие, едва ли не более немыслимое, чем какая-то там амнезия. – Я совсем не помню, где провела прошлую ночь.

      – То есть ты ее не дома провела? – Любаша присвистнула, посмотрела на подругу одобрительно. – Давно тебе, Алюшина, пора было начать жить нормальной человеческой жизнью. А то, что с алкоголем перебрала, это ничего, это от нехватки опыта. Следующий раз будешь осторожнее.

      – Люб, я не пила. – Анюта мотнула головой и тут же болезненно поморщилась. А еще говорит, что не пила! – Любаша, я очнулась утром на скамейке в сквере. – Голос подруги звучал тихо и очень решительно. – В половине шестого утра, без пальто и обуви, в разорванной юбке и испачканной кровью блузке, в чужой мужской куртке, в чужих тапках…

      – Подожди, подожди! – Любаша встала из-за стола, подошла к подруге, всмотрелась в ее подозрительно спокойное лицо, спросила шепотом: – А тебя это? Тебя никто не…

      – Не насиловал, – закончила за нее Анюта и глубоко затянулась, с сигареты на пол снова упал пепел. –