Распахни врата полуночи. Наталья Калинина

сама.

      – Ну как хочешь. Только потом не жалуйся на выходки Кости и его подруги. Замок в двери, кстати, поменяла?

      Я с улыбкой, уже предчувствуя реакцию подруги, покачала головой.

      – Я так и знала! – взорвалась Арина. – И как тебя не ругать за безалаберность! Осторожный человек сделал бы это первым делом. Мало ли что! Твой замок можно скрепкой открыть! Дождешься, влезут к тебе.

      – Да у меня и брать нечего, – робко возразила я.

      Только Арина уже не слышала:

      – И квартиру «чистить» не хочешь. А ведь в ней до тебя жила старуха, которая долго болела и умерла тут. Брр… Я бы не смогла так, как ты – жить спокойно в неочищенной от чужой энергетики квартире. Ладно, ладно, умолкаю, – осеклась она, перехватив мой взгляд.

      Посмотрев на серебристые часики на тонком запястье, Арина вздохнула:

      – Заболталась… А мне еще в Алтуфьево ехать. Владелец клиник, похоже, задался целью собрать в коллекцию все конечные станции метро. Мотайся теперь целыми днями по окраинам Москвы… Одна радость – ты поселилась на Щелковской.

      – Заходи на обед каждый раз, как будешь тут, – великодушно пригласила я.

      И Арина рассмеялась:

      – Я же тебя объем!

      – Про твой аппетит знаю не понаслышке, так что меня им уже не удивишь.

      – Ладно, спасибо за приглашение. И за обед тоже. Пойду уж…

      Арина поднялась из-за стола, потискала на прощание Дусю и отправилась в коридор.

      – Анна, не допускай того, чтобы Костик и его подруга вмешивались в твою жизнь! – сказала она уже после того, как застегнула ремешки босоножек.

      – Не допущу, не допущу, успокойся.

      – И замок! Замок не забудь поменять! – прокричала Арина уже с лестничной площадки.

      Я заверила ее и в этом.

      После того как подруга все-таки ушла, я неторопливо вымыла посуду под звучавшие из наушников моего ай-пода песни «Café Quijano» и Хоакина Сабины. Находясь в расстроенных чувствах или тревожась, я в качестве терапии слушала песни на испанском. К этому певучему языку у меня была особая любовь.

      Покончив с мытьем посуды, подмела пол, затем загрузила стиральную машину и принялась вытирать пыль с мебели в комнате. Домашние дела успокаивали, наполняли уверенностью в том, что все будет хорошо. Ветер врывался в распахнутые настежь окна, перелистывал оставленные на столе бумаги, не разлетающиеся только потому, что они были с одного конца придавлены толстым русско-английским словарем. И застоявшаяся кислая вонь уходила, прогоняемая сквозняком, и помещение наполнялось другими запахами – нагретого июльским солнцем асфальта, сухой травы, жареной рыбы, приготовляемой кем-то из соседей на обед. Летний запах вкупе со звучавшими в наушниках песнях на испанском вызвал ностальгию. Последний раз я ездила в Испанию вместе с Костей три года назад. И это было счастливое путешествие. Мы состояли в браке чуть меньше двух лет и еще не успели пресытиться друг другом. Наши отношения были острыми, будто чилийский перец, горячими, как нагретый полуденным южным солнцем песок, темпераментными, как