Фам-фаталь из-под Смоленска. Лёля Сакевич

слово!

      Пьер самодовольно улыбнулся:

      – Катерина Петровна до сих пор не простила мне моего эксперимента. В детстве я увлекался натурализмом, и как-то раз в суп мадемуазель попала пара сушеных жучков. Уточню – это произошло совершенно случайно!

      Софи расхохоталась еще сильнее, а покрасневшая Катерина Петровна зашипела:

      – Это были пауки! Куча черных, огромных пауков! О, это было отвратительно! Ты, самодовольный… бессовестный… Ах!

      Она резко развернула свою лошадь, яростно хлестанула ее и умчалась к дому. Конюх, почесав в недоумении затылок, поспешил за ней. Софи с хохотом проводила их взглядом, а Каховский довольно улыбнулся:

      – И заметьте, любезная Софья Михайловна – Катерина Петровна ни разу не зевнула! Скучно ей не было. А теперь позвольте без ее язвительных замечаний проводить вас до дому, ведь конюх уехал, а одной вам никак нельзя оставаться.

      – Вы поразительный человек, Пьер! – Софья улыбнулась так, что Каховский едва не упал с лошади. – Вы единственный, кто смог вывести эту старую деву из сонного состояния! Даже дяде, прославившемуся своей колкостью и язвительностью на всю округу, этого никогда не удавалось! Скажите, отчего вы вчера так скоро уехали? Почему со мной не разговаривали?

      Пьер побледнел – причину своего вчерашнего поведения он осознал уже ночью, пока не спал и марал бумагу глупыми нескладными виршами (увы, поэтического дара у него не было). Но признаваться в своих чувствах на этом скомканном свидании он не планировал. Потупившись, он пробормотал:

      – Позвольте не отвечать сейчас на ваш вопрос… Я… я не чувствую за собою сил ответить в данный момент… Но если вы позволите навещать вас, милая Софья… Михайловна… Для меня не будет большей радости… возможно, впоследствии…

      Софи, видя мучения молодого человека, с благосклонностью царицы, подающей вместо милостыни горсть бриллиантов, протянула ему свою руку. Он с жаром прильнул губами к крошечной ручке, затянутой в замшевую перчатку.

      – Приходите к нам нынче же, Петр Григорьевич. Вы веселый человек, сможете расшевелить наше маленькое скучное общество. Мой отец – хмурый чернокнижник, Катерина Петровна – нудная сова, а тетушка – глупая блеклая водоросль. Лишь один дядя умеет посмеяться! Далее я поеду без вас, Пьер. Незачем давать повод дядюшке для нелестных комментариев на мой счет, а то он и надо мной шутить начнет.

      Каховский оглянулся – он не заметил, как они подъехали к самой усадьбе.

      – Жду вас вечером. До скорой встречи! – пропело неземное создание и ускакало к дому, полускрытому посреди пышных фруктовых деревьев.

* * *

      В свои неполные восемнадцать лет Софья Михайловна Салтыкова уже чувствовала себя весьма опытной в печальной науке разбитых сердец. Романтическое приключение с Константином (а-ах, Константин!..), окончившееся, так и не начавшись, всколыхнуло ее небольшую семью еще в столице. Батюшка тогда бушевал неимоверно. Сие приключение, можно даже сказать, недоразумение, заставило сразу