Скажи мне, кто я. Адриана Мэзер

так реагировал. Я не просто чувствую себя не в своей тарелке, но меня к тому же подводят инстинкты.

      – Извини, Лейла. Мне правда очень жаль. Просто я пока не привыкла к здешним правилам.

      Она немного остывает и разглаживает и без того гладкую мантию.

      – Ты сегодня уже второй раз передо мной извиняешься.

      Я слегка улыбаюсь.

      – Ты поймешь, что все совсем плохо, когда я начну покупать тебе подарки. Моя лучшая подруга составляла список пожеланий.

      Лейла с любопытством смотрит на меня.

      – Пошли, – говорит она, и по ее тону я понимаю, что она уже не так злится.

      Она лавирует между клумбами в сторону дальней стены, где среди стволов деревьев проглядывают серые камни, и толчком открывает деревянную дверь. Я с неохотой покидаю пружинистую траву и, уходя, провожу рукой по стволу. Дверь за нами закрывает охранник. Над правой бровью у него странный крестообразный шрам. Хотя он не произносит ни слова, он не скрывает того, что внимательно меня изучает.

      Лейла указывает на вестибюль с высоким потолком, на стене которого висят щиты, а перед ними стоит статуя рыцаря в доспехах.

      – Мы находимся в южной части здания. Эти щиты увековечивают некоторые из важнейших достижений наших Семей – разумеется, за исключением последних двухсот лет.

      Внимательно смотрю на щиты. В голове проигрываются замечания Коннера насчет истории. Но когда я прошлый раз напрямую спросила Лейлу про Семьи, она рассердилась. Кроме того, охранник по-прежнему не сводит с меня глаз, и от его взгляда по коже пробегают мурашки.

      – И ты знаешь, кому принадлежат эти щиты? – спрашиваю я, как будто сомневаюсь в ее знаниях.

      Она усмехается и указывает влево.

      – Вон тот представляет самого доверенного советника принца Ашоки, этот – любовницу Александра Великого, тетушку Юлия Цезаря, лучшую подругу Клеопатры, кузена Акбара, советника Петра I, стратега Чингисхана и камеристку Елизаветы I. Продолжать?

      Я качаю головой, пытаясь убедить и ее, и пялящегося на меня охранника, что знаю, о чем она говорит. На самом деле я еще больше запуталась. Какое отношение камеристки и чьи-то лучшие подруги имеют к этой школе?

      … – Сядь, Нова, – говорит папа, указывая на диван.

      Плюхаюсь на подушки и накрываю ноги любимым пледом в красно-кремовую клетку.

      Папа садится рядом. Он потирает мозолистую ладонь большим пальцем и несколько долгих секунд молчит.

      – У меня нет времени, чтобы все тебе объяснить, если ты хочешь успеть сегодня ночью на самолет. Кроме того, тебе и не надо сейчас ничего знать. Я обо всем здесь позабочусь. А ты тем временем выучишь новые приемы обращения с ножами и способы выживания.

      Я хмурюсь. Обычно он выражается яснее. Но что-то в его голосе беспокоит меня, словно его всегдашняя уверенность в себе дала трещину.

      – С тетей Джо случилось что-то, о чем ты мне не говоришь?

      У папы усталый вид.

      – Я не знаю подробностей. Именно поэтому я должен помочь ей во всем разобраться и убедиться, что