В горной Индии (сборник). Редьярд Киплинг

оттуда, он застал меня как раз, когда я отдал свою карточку в офицерской столовой. Кроме нас, в передней не было никого.

      Майор сказал:

      – Мальчик отправился на охоту. Разве человек ходит на куропаток с револьвером и письменным прибором?

      Я понял, что у него на уме, и ответил:

      – Пустяки, майор!

      Он возразил:

      – Пустяки или не пустяки – я сейчас же отправлюсь на канал. Я сильно беспокоюсь. Подумав минуту, он прибавил: – Способны вы солгать?

      – Вам лучше знать, – ответил я. – Такова моя профессия.

      – Прекрасно, поедемте со мной сейчас же в экке к каналу на охоту за чёрными козами. Наденьте шикар (китель) и захватите ружьё.

      Майор был человек положительный, и я знал, что он не станет отдавать приказаний попусту. Поэтому я повиновался и, вернувшись, увидел майора, укладывавшего в экку ружья и провизию – одним словом, все, что было нужно для охотничьей экспедиции.

      Он отпустил возницу и взял вожжи сам. Проезжая мимо станции, мы двигались шагом, но, когда выехали на пыльную дорогу, майор погнал пони. Для туземной лошади нет ничего невозможного в критической ситуации. Мы пролетели тридцать миль меньше чем за три часа, но бедное животное еле держалось на ногах.

      Дорогой я было спросил:

      – Почему мы так отчаянно спешим, майор?

      Он ответил спокойно:

      – Мальчик был один четырнадцать часов! Говорю вам, у меня на душе неспокойно.

      Его тревога передалась также мне, и я помогал погонять пони.

      Когда мы доехали до домика инженера, заведующего каналом, майор позвал денщика молодого человека, но ответа не последовало.

      Мы подошли к дому и звали мальчика по имени. Никто не отзывался.

      – Он на охоте, – высказал я предположение.

      В эту минуту я увидел в одно из окон горящую маленькую лампу с колпаком от ветра. Было четыре часа пополудни. Мы оба вышли на веранду, сдерживая дыхание, чтобы не проронить ни звука, и услыхали в комнате «брр-брр-брр» – жужжание массы мух. Майор не сказал ничего, но снял шлем, и мы вошли неслышными шагами.

      Мальчик лежал мёртвый на постели посреди пустой, выбеленной известью комнаты. Он раздробил себе голову выстрелом из револьвера. Ящики для ружей не были раскрыты, и постельные принадлежности не распакованы, а на столе стоял ящик с письменными принадлежностями и фотографическими карточками. Он ушёл умирать в нору, как отравленная крыса.

      Майор тихо проговорил:

      – Бедный мальчик! Бедняга! – Потом он отвернулся от постели и обратился ко мне:

      – Ваша помощь нужна мне в этом деле.

      Зная, что мальчик умер от собственной руки, я сразу догадался, в чем должна заключаться помощь, поэтому направился к столу, взял стул, зажёг сигару и начал просматривать содержимое письменного ящика. Майор смотрел мне через плечо, повторяя про себя:

      – Опоздали! Словно крыса в норе! Бедняга!

      Мальчик,