Выдох. Тед Чан

слишком плотно, чтобы увидеть их работу; если я хочу узнать что-то еще, придется подобраться поближе.

      Каждый блок был оснащен собственным воздушным резервуаром, к которому шел шланг от регуляторного клапана в основании моего мозга. Я навел перископ на самый задний блок и при помощи дистанционных манипуляторов быстро отключил выходной шланг и заменил более длинным. Я провел множество тренировок, чтобы выполнить эту процедуру за считаные секунды; и все же не был уверен, что смогу подсоединить шланг, прежде чем блок исчерпает содержимое своего резервуара. Лишь удостоверившись, что работа блока не нарушилась, я двинулся дальше: передвинул более длинный шланг, чтобы лучше видеть содержимое просвета за ним, а именно другие шланги, соединявшие этот блок с соседними. Используя тончайшую пару манипуляторов, я проник в узкую щель и по очереди заменил шланги на более длинные. Наконец я обошел весь блок и заменил каждое его соединение с другими частями моего мозга. Теперь я мог снять этот блок с рамы, на которой он крепился, и извлечь всю секцию из того, что прежде было моим затылком.

      Я понимал, что, вполне возможно, нарушил свои мыслительные способности, сам того не осознавая, но результаты простых арифметических тестов свидетельствовали об отсутствии повреждений. Теперь, когда один блок свисал с каркаса над головой, я смог лучше разглядеть мыслительный механизм в середине моего мозга, но места оказалось недостаточно, чтобы подвести к нему микроскоп для более тщательного изучения. Если я хотел действительно исследовать работу мозга, предстояло снять не меньше полудюжины блоков.

      С утомительным тщанием я повторил процедуру замены шлангов на других блоках, переместив еще один глубже, два выше и два вбок, так, что все шесть блоков теперь свисали с каркаса над моей головой. Когда я закончил, мой мозг напоминал взрыв через крошечную долю секунды после детонации, и, подумав об этом, я вновь испытал головокружение. Однако я наконец получил доступ к мыслительному механизму, лежавшему на столбе из шлангов и приводных рычагов, которые уходили вниз в мое туловище. У меня также было достаточно места, чтобы повернуть микроскоп на триста шестьдесят градусов и осмотреть внутренние поверхности перемещенных мной блоков. Я увидел микрокосм золотых механизмов, ландшафт крошечных вращающихся роторов и миниатюрных поршневых цилиндров.

      Созерцая эту картину, я задумался, где мое тело. Средства передачи информации, заменившие мне зрение и действия, принципиально ничем не отличались от тех, что связывали мои исходные глаза и руки с моим мозгом. Разве в ходе эксперимента эти манипуляторы не были по сути моими руками, а увеличивающие линзы на перископе – глазами? Я был вывернут наизнанку, мое крошечное фрагментированное тело располагалось в центре моего собственного раздувшегося мозга. В столь невероятном состоянии я начал исследовать себя.

      Я настроил микроскоп на один из блоков памяти и принялся изучать его конструкцию. Я не