Политическое животное. Александр Христофоров

концов, получив информацию, она может использовать ее против меня, ведь если она вела запись разговора, то запросто может спровоцировать очень неприятную ситуацию. Я машинально водил глазами за всеми героями сцены, и меня будто озарило: дело было в принципиальности ее тона. Когда она сказала, что не выдает своих источников, я сразу проникся к ней доверием, ведь она – «журналист с принципами», она в самом деле хочет помочь этим людям. Вряд ли она бездушный информационный киллер, а ее работа в этом издании, скорее всего, объясняется какой-то личной позицией – по крайней мере, так мне хотелось думать. От размышлений меня оторвал черный микроавтобус, лихо подкативший к зданию. Из него бодро десантировалось человек пятнадцать в масках, черной форме и защитных накладках. От группы приехавших отделились несколько человек.

      – Заходите в здание и закрывайте дверь! – крикнул я предводительнице. Вновь прибывшие не спешили приступать к действиям, поэтому люди успели спрятаться за дверью. Журналисты снимали, бойцы недовольно косились на камеру. Проходя мимо нас, один проронил:

      – Выключите камеру!

      Журналистка принялась было спорить, но я успокоил ее и предложил вообще не обращать внимания.

      Несколько человек из группы приехавших подошли к полиции. Я рванулся к двери и постучал:

      – Дайте решение суда. Нет, не открывайте, просуньте под дверь!

      По мраморной ступеньке выскользнула казенная бумажка. Я подхватил ее и направился в сторону переговорщиков. Подойдя к толстому капитану, я всунул ему в руки бумагу.

      – Вот решение суда, читайте, – и, не дожидаясь ответа, пошел обратно.

      Они говорили еще минуты две, кому-то звонили, капитан размахивал руками и громко что-то доказывал. Тройка бойцов развернулась и пошла обратно к микроавтобусу.

      – Приезжайте еще! – радушно попрощался я. Они зыркнули искоса, погрузились в транспорт и быстро отъехали. Я повернулся к журналистке.

      – Все, езжайте, сделай мне красивых скриншотов с основными моментами и кидай на почту. Да?

      Она мотнула головой, дала команду оператору, и группа уехала в студию. Теперь для закрепления эффекта нужно было распространить материалы: дождаться, когда я получу фотографии, отправить их товарищу-газетчику, еще одному из информагентства и своей новой знакомой. Этого будет вполне достаточно, другие СМИ подхватят волну, хотя кто-то обязательно опубликует откровенное вранье. Я посмотрел на часы – можно было переходить к следующему пункту программы – автомойке. Я перебежал дорогу, сел в машину и закрыл центральный замок. На чьей-то визитке секретари записали номер пострадавших, я не успел переписать его в ежедневник, поэтому рылся в сумке. Несмотря на то, что они не раз звонили, я не утруждал себя записью подобных номеров – иначе моя книжка была бы заполнена контактами в духе «прорв. трубы. уже истерят», «отобрали жилье», «просит д. на операц. доч.» и т. д. Кому-то мое пренебрежение в некоторых вопросах казалось циничным, однако приходилось абстрагироваться от чужих проблем, иначе