День ботаника. Борис Батыршин

Мне ещё мимо Павелецкой идти, сама понимаешь…

      Очень хотелось ещё поболтать с симпатичной девчонкой, но время поджимало.

      – Понимаю… – белка встала на цыпочки и чмокнула егеря в заросшую щетиной щёку. – Фу, колючий! Ты смотри, осторожнее там, не попадись кикиморам. Кому тогда мой хвост достанется?

      Задорно улыбнулась и растворилась в ветвях.

II

      – Опять двадцать пять! – Егор пододвинул к себе очередной «Журнал учёта». Подзаголовок «Инструктаж Т.Б.» был отпечатан бледным машинописным шрифтом на полоске клетчатой бумаги.

      – Расписывался ведь уже. Сегодня. И вчера тоже. Сколько можно?

      – Сколько нужно, столько и можно. Согласно инструкции.

      Пятидесятипятилетний лаборант Фёдор Матвеевич Фомичёв (коллеги звали его исключительно «Фомич») извлёк из нагрудного кармашка ручку и протянул Егору.

      – Вдруг ты в яму провалишься и ногу сломаешь? Или зверя дикого спугнёшь, а он тебя порвёт? Начальство спросит: «почему не довели до сотрудника правила поведения в Лесу? Который, между прочим, есть объект повышенной опасности? А мы ему этот журнальчик: «Как же-с, довели, разъяснили, проинструктировали! Вот, расписался честь по чести». А это значит – что?

      – Что?

      – А то, что пострадавший нарушил технику безопасности, с которой был своевременно ознакомлен. В соответствии. А значит, проявил халатность, и к руководству лаборатории претензий быть не может.

      – Ясно. – вздохнул молодой человек. – Чёрт, не пишет…

      Стальное перо карябало бумагу, не оставляя следа.

      – Чернила кончились. Дай сюда.

      Фомич извлёк из ящика стола пузырёк с фиолетовой жидкостью, отвинтил колпачок, опустил кончик ручки в чернила, поколдовал, посмотрел на свет. Егор поймал себя на мысли, что он похож на средневекового алхимика.

      – Китайская! – похвастался лаборант. – Гоша подарил. Нашёл, говорит, в квартире какого-то профессора.

      – А кто это – Гоша?

      – Потом узнаешь.

      Егор уже привык, что почти всё, что окружает его в Университете – родом из середины прошлого века. Но смириться с отсутствием нормальных письменных принадлежностей он не мог. Не мог и всё! Ни гелевых или хотя бы шариковых ручек, ни даже фломастеров – карандаши и «автоматические» перья, которые требовалось сперва заправить чернилами. А то и совсем уж древние приспособления в виде деревянной палочки со стальным пёрышком, которое при письме надо обмакивать в чернильницу. Егор успел попользоваться таким и с ужасом осознал, что писать придётся учиться заново.

      Он осторожно взял ручку, вывел в графе фамилию, расписался. К удивлению, обошлось без кляксы.

      – Фомич, а что здесь было до Зелёного Прилива?

      – Здесь? Университет и был, что же ещё?

      – Я имею в виду – на нашем этаже. Тоже кафедра ксеноботаники?

      – А-а-а, вот ты о чём…

      Лаборант отобрал у Егора ручку, завинтил колпачок и спрятал в нагрудный карман.

      – Нет, раньше Биофак сидел в другом корпусе, вместе с почвоведами, а здесь