Принудительные меры медицинского характера: учебное пособие. Г. В. Назаренко

и, стало быть, невиновен в содеянном, так как действует не по своей воле. Законодательно положение о неответственности таких лиц закрепилось в 1669 г. в «Новоуказанных статьях о татебных, разбойных и убийственных делах», дополнявших Уложение Алексея Михайловича. В них содержится норма, согласно которой «аще бесный убьет, то неповинен есть смерти»[3].

      Последняя не распространялась на другие преступления, так как, руководствуясь обыденным представлением о психических болезнях, законодатель полагал, что татьба и разбой в отличие от убийства заслуживают наказания в силу их корыстной направленности.

      Известно, например, что в 1665 г. некая Авдотьица, обвиняемая в краже соболиного меха, была направлена в Троицкий девичий монастырь с запросом о том, действительно ли она «бесноватая». В монастыре было установлено, что у «Авдотьицы юродства, как у беснующихся, не водилось и она была в полном разуме». На основании этого заключения ей по всей строгости закона палач отсек руку[4].

      В законодательных актах XVII–XVIII вв., которые содержали нормы о неответственности «бесных» и «умалишенных», нашли отражение упрощенные представления о влиянии психических болезней на общественно опасное поведение. В этой связи неответственность психически больных связывалась только с совершением определенных преступлений. Артикул Воинский 1716 г. (толкование 195) предусматривал, что «наказание воровства обыкновенно умаляется или весьма отставляется, ежели кто… в лишении ума воровство учинит»[5], то есть допускалось не только смягчение наказания за воровство, но и полное освобождение от наказания. Однако принудительное лечение таких лиц не предусматривалось.

      Психически больные лица, совершившие преступные деяния, помещались в принудительном порядке в монастыри, которые служили для них местом изоляции и удержания, где «колодники» содержались «под крепким надзором», закованные в кандалы и цепи, под охраной солдатского караула. Во многих случаях эти меры были оправданными, так как в монастыри направлялись наиболее опасные больные, склонные к убийству и другим формам насилия. Срок содержания в монастырях законодательно не определялся и зависел от многих обстоятельств, в том числе и не связанных с психическим состоянием лица и его общественной опасностью.

      Практика применения правоохранительных мер в отношении психически больных, совершивших преступные деяния, не отличалась последовательностью. Судебные хроники того времени задокументировали случаи осуждения заведомо нездоровых («умовредных») лиц к длительному либо пожизненному тюремному заключению и даже к смертной казни. При этом казнили лиц, неугодных опасными речами высшим властям и доставлявших своим поведением массу хлопот либо опасений местным чиновникам. Так, по царскому указу Алексея Михайловича был повешен Ивашка Клеопин, который, считая себя царем, высказывал бредовые идеи величия, постоянно гонялся за людьми, нападал на отца и мать с саблей, ранил брата и бросался в огонь

3

Лунц Д.Р. Проблема невменяемости в теории и практике судебной психиатрии. М., 1977. С. 27.

4

См.: Волков В.Н. Судебная психиатрия: Курс лекций. М., 1998. С. 14; Евреинов Н. История телесных наказаний в России. Белгород, 1994. С. 27.

5

Артикул Воинский 1716 г. // Российское законодательство X–XX веков: В 9 т. / Отв. ред. А.Г. Маньков. Т. 4. М., 1986. С. 363.