Насупротив!... Александр Левитов

чтобы нисколько не возмутиться незаслуженною бранью, которою осыпала меня красная рубаха, – и шел искать себе более гостеприимного крова.

      Мальчишки, встретившие меня в начале села, между тем уже предупредили меня. Я очень явственно слышал, как они, разбегаясь по сельским улицам и переулкам, орали во все свои звонкие горла:

      – Собирайтесь, братцы, цыцарцы в село идут!

      – Пусти, хозяин, ночевать, – спрашиваюсь я у мужика, сидевшего на завальне первой избы.

      Не ответив мне ни одного слова, мужик торопливо вскакивает с места и скрывается в сени. Я иду за ним, но дверь затворяется – и я имею наслаждение слышать, как щелкнула перед самым моим носом ее железная запорка.

      Вслед за мной раздается хлопанье избяного окошка. Из него любопытно высовываются несколько женщин.

      – Этот? – спрашивают они у кого-то внутри избы, показывая на меня пальцами.

      – Он и есть! – отзывается им мужской голос. – Откуда только наносит их к нам – короткохвостых?.. Пойти лошадей посмотреть, целы ли! Не сцарапал бы их цыцарец-то!..

      – Пойдемте-ка и мы, бабы, взглянем, не намазал ли он стены либо плетня чем-нибудь. У них составы таки есть: намажет стену с вечера, а утром, только что солнце пригреет, стена-то и загорится.

      На другой завальне сидят два мужика и женщина. Они бойко толкуют о чем-то. Женщина громко хохочет, слушая их.

      – Пустите ночевать, братцы! – обращаюсь я к ним.

      – Што?

      – Ночевать пустите.

      Мужики смотрят на меня, как на такого человека, который вдруг ни с того ни с сего дал им по самой ошеломляющей оплеухе. Бабенка, сидевшая с ними, видимо лопается, стараясь удержаться от смеха.

      – Чужаки мы сами здесь, милый человек! У приятеля сидим. А ты вон на постоялом дворе поди попросись. Может, и пустят.

      – А где же тут постоялый двор?

      – А вон насупротив-то!

      Я иду насупротив, а благоухающая вечерним запахом трав и дерев сельская улица оглашается басистым хохотом мужиков, пославших меня насупротив, которому дружно вторит тонкий и неистово радостный хохот бабы. На крыльце насупротив сидит пожилая женщина и кормит довольно взрослого ребенка.

      – Бог в помощь, милая! – желаю я ей.

      – Спасибо, касатик! Што тебе надоть? У меня ничем-ничего нет. Водицы испить дам, коли хочешь.

      – Ночевать пусти, тетка, у тебя постоялый двор. Мне вон те мужики сказывали.

      Примечания

      1

      Печатается по изданию: «Степные очерки», 2-е изд., кн. 2. М., 1874, с. 151—179.

      Впервые