Письма до полуночи. Максим Сонин

– и встретилась взглядом с памятником Энгельсу. Гранитный гном посмотрел на меня из-под кустистых бровей осуждающе, потому что подумал, что я буду курить и разговаривать с нехорошими ребятами. Так и получилось.

      Я дошла до Кофемании и свернула в подворотню, где возле мусорки собрались курильщики. У одиннадцатых классов уроки еще не кончились, поэтому старшие спешили, быстро втягивали терпкий дым, остальные же расслабленно смотрели по сторонам, словно сонные рыбы в мутном аквариуме. Говорила Лиза.

      Я посмотрела на нее и сразу нашла себе повод поддаться зависимости – так вкусно втягивала Лиза дым. Он скользил по ее губам, срывался на сторону неровными щупальцами.

      Мне кажется, люди делятся на несколько типов. Есть я. Мне шестнадцать лет, и я ничем не выделяюсь из тепло-серой толпы. Таких людей у нас в классе большинство. Есть Лиза – и вообще люди, которым хочется много разговаривать. Есть всяческие Юрцы – они стоят вокруг Лизы и молчат. Им нравится слушать, причем совершенно неважно что. В наушниках у них, наверное, белый шум.

      Есть мрачные одиннадцатиклассники – им вообще плевать на все, главное – покурить и не сдохнуть. Они не смотрят даже на красивых девушек, хотя их около Кофемании предостаточно: кроме Лизы, есть еще Мира и Таня. Они стоят молча, потому что боятся смазать новую помаду. Или, может быть, им нечего сказать.

      Лиза всегда была хорошей рассказчицей. В первом классе – я помню это очень смутно – она пересказывала какие-то сериалы, которые смотрела с мамой по вечерам. В средней школе Лиза описывала свои европейские путешествия – она была первой из класса, кто побывал в Лондоне. Последние несколько недель лета перед десятым классом она работала то ли секретаршей, то ли художницей в рекламном агентстве и теперь рассказывала в основном об этой работе. В ее историях все время звучали известные в узких кругах фамилии. Слушатель сразу ощущал себя частью тайного общества, в котором все ходят на частные выставки в полуподвальных помещениях и сами делают себе суши. Лиза была абсолютно уверена в себе и никогда не пыталась унизить своих слушателей. Мне, Тане и Мире было необидно ее слушать. Так же, как необидно слушать, например, Земфиру или Сплин.

      Таня протянула мне сигарету – и я забыла про конверт в рюкзаке, потому что конверт и Алиса – это одно, а Таня, сигареты и мусорка – это совершенно другое. Даже мысли о том, что я собиралась бросать курить, на время отступили.

      Таня – невысокая и красивая девушка. Кроме помады цвета «кардинал», на ней почти не было косметики – только тени. Или, может быть, не было и теней – я хотела откинуть ее челку и посмотреть поближе, но в подворотне было много народу. Одиннадцатиклассники уже ушли, но зато до Кофемании добрались остальные десятые и девятые классы. Я потянулась к Тане, потому что хотела попросить у нее зажигалку, но она вдруг развернулась и обратилась к кому-то в толпе. Я постеснялась ее окликать и замерла на месте, стараясь изобразить непринужденность.

      – Ана? – Юрец протолкнулся