Василий Тёмный. Юрий Торубаров

последний месяц, – начала она, – у меня исчезло несколько моих старых и преданных служанок. А вот на днях куда-то пропал и Януш, ее надежный охранник.

      – А он всегда был с вами? – спросил епископ, стараясь своими пронзительными глазами заглянуть ей в душу.

      Она опустила голову, и епископ стал кое о чем догадываться.

      – Скажите, эти дети… ваши? – напрямую спросил Олесницкий.

      Королева не поняла вопроса.

      – Как ваши, они…мои, – сказала она.

      – Я имел в виду, что… будьте со мной откровенны, это очень важно не только для вас, но и для всего польского королевства.

      И хотя говорил он тихо, Софья чувствовала, как напрягался его голос.

      – Я имел в виду, дети эти от короля Ягайлы? – Он сказал, точно выстрелил.

      Королева еще сильнее склонила голову.

      – Мнда-а, – задумчиво произнес епископ. – Дело сильно осложняется. Нам неизвестно, но кто-то ведет очень опасную игру. Но кто бы он ни был, вы должны под присягой, слышите, под присягой дать показание, что эти дети Ягайлы. Вы меня, королева, поняли?

      – Вы мне найдете Януша? – вместо ответа спросила она.

      – Я буду с вами откровенен. Для вас… его лучше не найти. Если он покаже… Вас ждет темница до конца ваших дней. Детей… В лучшем случае – холопская доля! Вы меня поняли?

      – Да, да! – быстро ответила она. – Но я… я боюсь греха.

      – Поздно о грехе думать, когда он уже совершен. Теперь остается только молиться. И я за вас помолюсь, отпущу все ваши грехи, если вы, королева, выполните то, что обязана выполнить королева: сохранить целостность Польши. Вы понимаете, о чем идет речь?

      – Да, да! – опять быстро произнесла она.

      – Я вижу, утомил вас. Пойдемте, провожу вас.

      Он поднялся первым и жестом показал дорогу. Они выходили из задних дверей костела. Там ее ждал экипаж. Епископ при расставании взял ее руку. Пальцы у него были холодны, наверное, как его душа.

      – Не забывайте, королева, наш разговор, – сказал он ей на прощание.

      Она ничего не ответила, подумав про себя: «На черта сдалось мне королевство, если не могу видеть дорогого человека и грозит темница».

      Проводив королеву и вернувшись в костел, Збигнев Олесницкий, дойдя до кресла, упал в него, точно его оставили силы. Он понял, что кто-то ведет против короля Польши очень опасную игру. Если этот неведомый враг получит сведения от служанок, что дети не короля, неизвестен будет путь Польши. Литва, почувствовав слабость королевской власти, немедленно провозгласит свою самостоятельность. «Стоп… Литва… Уж не дело ли это рук Витовта? Ведь это он спит и видит, как оторвать Литву. Так, так, враг опасен, тем более он очень сильный полководец. И вот он, получив эти сведения, сольется с Мазовецким, который мечтает о былой самостоятельности своего княжества. Они, с двух сторон объединившись… Нет! Этого у них не получится!» – И сухим кулачком Олесницкий громко стукнул о ручку кресла.

      Глава 3

      Лето