Белое дело в России. 1920–1922 гг.. Василий Цветков

учреждение», то требование созыва нового представительного органа еще не выдвигалось. 9 декабря Верховному Правителю была отправлена телеграмма-ультиматум за подписью премьера и командарма 1-й сибирской о «немедленном издании акта о созыве Сибирского Земского Собора»[42]. Очевидно, что Пепеляев не собирался сотрудничать с «владивостокскими заговорщиками» (Якушевым, Гайдой, Краковецким), первыми провозгласившими созыв Земского Собора, как альтернативы белой власти во время «путча» во Владивостоке. Но известна его встреча с представителями будущего эсеровского Политического центра (Я. Н. Ходукиным и Е. Е. Колосовым) на квартире у губернатора Яковлева сразу же после назначения на должность премьера. На этой встрече, носившей частный характер, Пепеляев обещал добиться «превращения» ГЗС в Земский Собор и также «отъезда» Колчака на Юг России. Однако встреча оказалась безрезультатной. Предложения Пепеляева к эсеровским представителям «повисли в воздухе», поскольку премьер категорически отрицал их лозунги: «долой гражданскую войну» и «мир с большевиками»[43].

      То, что предложили Пепеляевы, можно расценивать как стремление «перехватить инициативу» у оппозиции, использовать выдвинутые ею лозунги в программе правительства. С другой стороны, введение Сибирского Земского Собора предусматривало как минимум отказ Колчака от непосредственного управления (пусть и формального, «эшелонного») территорией Сибири и Дальнего Востока. Не случайно, видимо, Дитерихс в ответ на предложение адмирала (телеграмма из Красноярска 8 декабря) снова возглавить Восточный фронт выдвинул условие немедленного отъезда Колчака из Сибири за границу или на Юг России. В этом действии тандем в организации военно-гражданской власти Дитерихс – Пепеляевы становился вполне реальным[44].

      Что же представляла собой идея Земского Собора в том виде, как это предлагалось «братьями-сибиряками»? В вышеупомянутом «ультиматуме» речь шла об органе, «в лице которого сам народ возьмет в свои руки устройство Сибири и изберет сибирское правительство». Таким образом, Собору предопределялся не совещательный и даже не законодательный характер, а – не больше не меньше – учредительно-санкционирующий, аналогичный Сибирской Областной Думе, распущенной год назад. По существу, происходил возврат к парламентской форме правления, оказавшейся столь опасной и бесперспективной в условиях военного времени, но весьма привлекательной для политической оппозиции и партийной элиты. Собор призван был создать совершенно новую вертикаль власти, при которой роль прежнего правительства становилась символической[45].

      Показательно изменение позиции Верховного Правителя в отношении новых перемен политического курса. Как Верховный Главнокомандующий, верный Положению о полевом управлении войск, Колчак не мог сочувствовать позиции Третьякова «власть военная да подчинится власти гражданской». Слишком свежи в его памяти были

42

ГА РФ. Ф. 195. Оп.1. Д. 16. Лл. 1–3; Д. 34. Лл. 1–3; Последние дни колчаковщины. Указ. соч., с. 146.

43

Мельгунов С. П. Указ. соч., с. 67–68.

44

Сахаров К. В. Указ. соч., с. 199; Жанен М. Отрывки из моего сибирского дневника // Колчаковщина. Из белых мемуаров. Л., 1930, с. 136–144.

45

ГА РФ. Ф. 195. Оп.1. Д. 34. Лл. 1–3.