Сорванные цветы. Наталия Левитина

столкнулась впервые. Она прожила пять лет рядом с Оксаной, хотя и не питая к ней нежных чувств, и смерть мачехи подействовала на нее как электрошок.

      – Оксана призналась мне, что несколько раз встретилась с Мирославским, он упорно добивался ее расположения. Не понимаю, как человек с таким моральным обликом может входить в правительственную элиту.

      – Не смешите, – перебил Андрей, – вы не наивный мальчик, чтобы удивляться существующему положению вещей. Если депутатам Госдумы позволительно драться и таскать друг друга за волосы, не смущаясь телекамер, то почему заместителю министра не обратить внимание на очень красивую, я бы сказал, удивительно красивую женщину?

      Олег Кириллович сник. Выглядел он сейчас старым и несчастным, лоск и холеность вмиг улетучились, остались осунувшееся лицо, черные круги под глазами.

      – Как бы то ни было, но неделю назад их связь закончилась, так и не начавшись. Оксана отказала ему.

      – Так она все-таки сказала вам, что была в машине Мирославского?

      Олег Кириллович промолчал. Он уже заметно нервничал. Андрей поднялся с дивана.

      – Прекрасно. Значит, мы будем беседовать с вами в другой обстановке.

      Олег недовольно передернулся. Наглый тип, мерзкий ищейка.

      За дверью комнаты послышался звон, легкие торопливые шаги прошуршали по лестнице, и через минуту в комнату осторожно заглянула Катя.

      – Олег Кириллович, – тихо сказала она, участливо поглядывая на психующего хозяина дома, – вам пакет принесли с уведомлением, я расписалась в получении. Вот.

      Олег Кириллович невидящим взглядом посмотрел на Катерину. Что ей надо?

      – Вот пакет принесли, что-то срочное.

      Олег взял пакет и кивнул Кате, чтобы шла. Возникшую паузу он снова использовал для нападения на следователя:

      – После вашего ухода на Оксану больно было смотреть. Знайте, что ее смерть останется на вашей совести…

      Олег Кириллович стал нервно вскрывать увесистый, плотный конверт. Толстая бумага не поддавалась. Внезапно струя разноцветных фотографий вырвалась из его рук, и красочные снимки веером рассыпались по ковру. Андрей с интересом наблюдал за Олегом. Взгляд, мельком брошенный на фотографии, заставил его присвистнуть, нагнуться и поднять одну из них. На снимке, очевидно сделанном сквозь окно, веселая, красивая и абсолютно счастливая Оксана протягивала руку через стол, на котором стояли открытая бутылка шампанского и разрезанный торт в виде розового сердца, и ее кисть пряталась в огромной лапе Мирославского. В другой руке она держала фужер и чокалась им со своим визави. Мирославский плотоядно улыбался.

      Андрей перевел взгляд с фотографии на Олега. Сейчас он мог сравниться с египетским сфинксом. Лицо его окаменело и приобрело оттенок осенней свинцовой тучи, глаза сузились и сверкнули злобой и гневом.

      «Пора линять, – подумал Андрей. – Бегом, пока разъяренный и обманутый муж не начнет крушить мебель своими ветвистыми рогами».

      Катю