Гимназия №13. Андрей Жвалевский

оказались намертво заклиненными. Хуже того – когда Антоха в отчаянии попытался разбить окно в холле стулом, тот отскочил от стекла, как от резиновой стены. Остальные окна тоже оказались невыбиваемыми. В отчаянии Антоха и его команда выскочили во внутренний двор. Тут Лёля, которая все это время молча сопровождала их, вскинула голову и бесцветно сказала:

      – Неба нет.

      Все невольно посмотрели вверх.

      Неба действительно не было. Не только луны и звезд – это ладно, их могло просто тучами закрыть – вверху раскинулось что-то совершенно черное. Самое темное небо в самую безлунную ночь не бывает таким, в нем всегда есть фиолетовый оттенок, а городское небо постоянно подсвечивается огнями снизу. Но не сейчас. Сейчас все вокруг освещалось словно само по себе. Как будто каждый предмет чуть-чуть светился, но этого свечения хватало только чтобы разобрать общие контуры.

      – Мрак… – сказал Севка.

      И потом посмотрел под дуб.

      – Мрачный мрак…

      Кастрюля, в которой была взрывчатка, стояла целехонькая, но и следов бикфордова шнура нигде не наблюдалось. Севка немедленно полез руками.

      – Ай! – заорал он, – горячо!

      – Почему? – спросил Антон.

      – Не знаю… – прошептал Севка.

      Вдруг сверху распахнулось окно, ведущее во внутренний двор, и раздался истошный крик:

      – Кто здеееесь ееесть? Помогииите!!!

      Ребята кинулись обратно в школу, толкаясь, взлетели по лестнице и обнаружили Машу-отличницу, всю в слезах и истерике. Маша билась в объятиях Любы Метелкиной. При других обстоятельствах это бы вызвало общих смех: Маша выглядела, как воробушек в когтях большой доброй кошки. Но сейчас было не до смеха.

      – А вы здесь откуда? – оторопела Лёля.

      – А мы математику делали, – мрачно сообщила Люба. – У меня «шестерка» за четверть, а мама сказала, что если и за год будет, то она… Короче, я попросила Машку помочь. Мы уже собрались уходить, в коридоре стояли, когда свет погас. А потом…

      Любу передернуло, а Маша надрывно всхлипнула.

      – Что потом? – Лёля спросила это таким тихим, вкрадчивым голосом, что Машины слезы высохли, не успев выкатиться из глаз.

      – А потом, – сказала Машка шепотом, – из дворика прилетел большой белый, а потом большой черный… А потом много мелких… И они хихикали…

      – А потом?

      – Потом всё, – сказала Маша. – Только теперь у меня телефон не рабооотает…

      Все лихорадочно захлопали по карманам и вытащили телефоны. Экранчики мобилок почти синхронно засветились, и раздался общий вздох облегчения… Но рано.

      – Странно, связь вроде есть, а даже гудков нет… – сказал Антон.

      – А время? – воскликнула Люба.

      – Что время? – удивилась Лёля.

      – Я уже несколько минут пытаюсь дозвониться, и все это время на экране 18–35. Сломалось что-то?

      – И у меня 18–35, – тихо сказала Лёля.

      – Мрак, – повторил Севка, глядя в свой телефон.

      – Да не реви ты! – прикрикнул Антоха на Машу.

      – Мне надо домооой… Я боюююсь… Проводите меня до двери-иии…

      – Дверь