Макс Линдер. Влас Дорошевич

, встречали Толстого.

      О, господи!

      Мне вспоминается брошюрка, изданная на правах рукописи, которая лет 25 тому назад рассылалась по редакциям.

      Её написал какой-то благочестивый человек, изобличавший нашу интеллигенцию.

      – «Было это в городе Казани. Жил в сём городе старец-инок, и подвизалась в местном театре певунья. Случилось так, что инок и певунья умерли в один и тот же день. И что же? Певунья уже к вечеру протухла так, что обожатели её не могли к ней подойти, а старец и на третий день всё благоухал!».

      Зачем по поводу певиц вспоминать непременно монахов?

      И по поводу Линдера «всуе» поминать Толстого?

      Дело гораздо проще.

      – Мама, сверчок!

      – Живой сверчок!

      Каким-то образом сверчок ухитрился вылезти из-за печки.

      В детской это произвело сенсацию.

      – Сверчок!

      – Живой сверчок!

      Сверчка все слышали, но никто никогда не видел.

      Начались овации.

      Маруся от радости хлопала в ладоши.

      А Ваня кувыркался через голову:

      – В честь сверчка!

      Дети нашли, что сверчок:

      – Хорошенький!

      Вася принёс коробку и требовал её закрыть:

      – Потому что сверчок любит темно.

      А Маруся положила в коробку ваты:

      – Чтобы сверчку было мягко!

      Ваня притащил лист салата:

      – Чтобы сверчку было что есть!

      Каждому хотелось подержать сверчка на ладони.

      Сверчок переходил из рук в руки.

      Кончилось тем, что сверчок умер от оваций.

      Где-то, когда-то, в какой-то семье я видел эту сцену.

      – «Живой Макс Линдер»

      это:

      – Живой сверчок!

      Даже прилагательное ему дано тоже:

      – Детское.

      «Живой».

      Макса Линдера знают все, как сверчка.

      Кинематографов теперь столько же, сколько печек.

      Но «живого» Макса Линдера не видел никто.

      И когда вдруг появился «живой» Макс Линдер, – это произвело сенсацию.

      И вызвало восторг.

      Его встречала молодёжь. И среди неё много очень юной молодёжи.

      Молодёжь явилась с книжками.

      Чудесная деталь. От неё веет юностью.

      Много «абсов» и единиц в этот день поставлено в Москве!

      У молодёжи звонкие голоса и хорошие мускулы.

      Она любит кричать и возиться.

      Дурачились в честь «живого» Макса Линдера вовсю.

      Кричали «ура».

      Несли на руках.

      Как носят «молодчину» во время «большой перемены».

      В Москве стали дёшевы цветы.

      Ещё недавно, словно дорогие кокотки из карет, они смотрели на прохожих только сквозь стёкла больших магазинов.

      – Мы доступны только богачам!

      В них было что-то наглое, высокомерное и противное.

      Теперь они стали милы и демократичны.

      Наши улицы, наши площади в 6 градусов мороза полны цветами.

      Москва словно Ницца.

      Мальчуган с нарумяненными лёгким морозом щеками предлагает вам пучки пунцовых роз и прекрасных махровых гвоздик.

      Весело кричат вам:

      – Барин, мы мёрзнем!