Сокровище ассасинов. Юрий Гаврюченков

не настолько же. Я сам только что приехал. Воистину, «слава мчалась впереди него».

      – С перстнем неувязочка получилась, – неопределенно пояснил я, – но это оригиналы. Вот, гравировочку «джихад» на лезвии можешь посмотреть.

      Гоша отложил браслет и вытащил лезвие. У меня по спине ощутимо пробежал холодок. Маркова, видимо, тоже что-то смутило, он убрал кинжал в ножны. Как там у Петровича? «Существенно увеличивается диаметр зрачка, и на лице выступают крупные капли пота»? Любопытно, но все коньячное умиротворение как ветром сдуло. Я снова был трезв и даже напряжен. Чтобы расслабиться, я поспешил снова наполнить бокалы.

      – Полагаю, что можно найти клиентов, – вынес свое резюме Гоша. Судя по тону, покупатели будут оповещены в кратчайший срок, возможно даже сегодня. Марков клюнул, теперь оставалось не прогадать в цене. – Сколько ты за это хочешь?

      Вопрос был задан ненавязчиво и чрезвычайно корректно, но внезапно – словом, в обычной Гошиной манере. И я был к нему готов.

      – Сто тысяч долларов.

      – Это просто невероятная сумма.

      В уме я держал три суммы, готовясь выдать наиболее приемлемую, в зависимости от развития торга. Я четко представлял, что Гоша Марков, несмотря на молодость лет, спец в своем деле, что он отдает себе отчет в подлинности предметов и что он о них действительно слышал. Да и клиента он наметил. Теперь оставалось зафиксировать «ножницы» – разницу между моей ценой и зарядкой для покупателя, что и станет его заработком со сделки. Самурай вкалывал вовсю, и новенький «понтиак» был наглядным доказательством его успеха.

      – За такие вещи вполне нормальная, – отчеканил я. – Как ты понимаешь, здесь важна историческая ценность.

      – Не смеши меня, – сказал Гоша. – Эти старые мульки не стоят и пяти.

      – Если бы был полный комплект, вместе с перстнем, я бы оценил его в двести тысяч.

      – Их у тебя никто не купит.

      – А сколько ты предложишь? Просто так скажи, ради интереса.

      – Семь тысяч.

      – Семь тысяч за личные вещи Хасана ас-Сабаха?! – я задохнулся от праведного негодования.

      – А ты хотел бы десять?

      – Я хотел бы восемьдесят!

      – Ха-ха. Пятнадцать.

      – Семьдесят.

      – За семьдесят ты можешь оставить их себе.

      – Тогда я их лучше отнесу в мечеть и посмотрю, сколько там предложат.

      – Хорошо, двадцать.

      – Какие «двадцать»? Шестьдесят!

      – Они не стоят шестьдесят тысяч долларов. Я настоящий кинжал «Фэйрбейрн-сайкс» в Германии на распродаже купил за десять евро! Подлинник Второй Мировой, в родных ножнах из кожи!

      – Ну и чё теперь?

      – Пусть этот слегка подороже будет. В комплекте с браслетом – двадцать пять тысяч.

      – Разуй глаза, это же реликвии!

      – Учтём золото и сомнительные камни… Ну, тридцать.

      – Не юродствуй, Гоша. Это тебе не к лицу. Пусть будет пятьдесят. Пятьдесят для ровного счёта. Это моя окончательная цена.

      – Жаль. Я думал, ты согласишься на тридцать пять.

      – Только