Вещая птица (по)беды. Татьяна Коростышевская

веселую, довольную жизнью и собой девушку, а нашла…

      – Прибитую жизнью тетку? – закончила я фразу. – Все нормально, Жан, просто кое-какие проблемы.

      – Ларс тебя обижает?

      – Нет, – я отмахнулась. – Не в этом дело, просто… А давай я первая тебя спрошу? Что на самом деле произошло? Почему ты вернулась?

      Мы как раз проходили под зажженным уличным фонарем. Жанка остановилась, развернулась ко мне, воротник шубы сполз с плеча, открывая черную ткань шелковой рубашки.

      – Я сбежала, Даша, вот и вся правда. Сбежала из сказки.

      На шее Жаны, на ее белой холеной шее багровели кровоподтеки, в форме которых угадывались следы пальцев, от правого уха на ключицу спускалась запекшаяся кровью царапина.

      – Кто? – от гнева у меня в глазах потемнело. – Кто посмел? Алишер?

      В моем голосе звенела сталь.

      – Я раздавлю этого мерзавца.

      – Успокойся, – Жанка запахнула шубу и обняла меня за плечи. – Я сама виновата, бросилась в любовь с головой, не узнав правил игры.

      – Ты его оправдываешь? – я прикусила губу, чтоб не разреветься.

      – Мне нужно было сначала побольше о традициях семейства будущего мужа узнать.

      Жанка разревелась, я всхлипнула, из глаз полились слезы:

      – Ты главное, к нему не возвращайся. Хорошо? Ты же понимаешь, что такое прощать нельзя?

      – Я все понимаю, Кузнецова. Ну или понимала, когда детей своих от него прятала, когда из клана тайно выбиралась, когда искала, кто мне домой поможет вернуться. А что я буду делать, если он организует погоню, если меня здесь найдет? Кто меня здесь защитит?

      – Я поговорю с Ларсом. Он даст тебе защиту.

      Жанка взяла меня за плечи и отодвинула от себя, чтоб лучше рассмотреть:

      – Ты сама в это веришь? Веришь, что ради меня твой ледяной демон предаст их мужское братство?

      Я всхлипнула напоследок и вытерла щеки рукавом куртки:

      – Я – леди Третьего дома – обещаю тебе свою защиту и покровительство.

      Эхо моих слов разнеслось по пустынной улице. Я знала: все, что я сейчас говорю – правда, и знала, что слова мои каким-то магическим образом становятся клятвой – нерушимой клятвой.

      – А если твой бывший муж сюда сунется, я его лично в асфальт закатаю, – закончила я уже нормальным тоном. – Поняла?

      Жанка улыбнулась и кивнула:

      – В машину садись, поработаю сегодня извозчиком. Кстати, как мне теперь тебя называть? Леди Сирин?

      – Попробуй, – я потянула на себя дверцу черной аккуратненькой «хонды». – Завещание-то составила?

      Жанка упаковывалась в машину в два этапа, сначала приподняла подол своей белой шубы, стянув ее на бедрах, потом села за руль, утрамбовывая свои меха с кошачьей скрупулезностью.

      – Мантия тебе эта королевская зачем? – спросила я, когда мы наконец-то тронулись с места. – Синяки скрыть? Так гламор гораздо проще использовать. Или ты ничего с собой из Фейриленда не прихватила?

      – Отчего же не прихватила? Только я его весь матушке оставила. Ты представляешь