Оскар за убойную роль. Анна и Сергей Литвиновы

больше оснований держать ухо востро: мало ли что скрывается за чарующим, беззаботным оскалом? Ладно, если тебя хотят примитивно в койку затащить – а если у мужика другой умысел? Взять, например, Димку Полуянова. Таня его уже давно раскусила: раз сияет в тридцать два зуба, значит, денег в долг попросит. А шеф, Андрей Федорович, ярче всего улыбается перед тем, как устроить подчиненным грандиозный втык.

      И только Макс – проверено неоднократно – никаких личных корыстных целей своей улыбкой не преследует. Таня часто приставала:

      – Чего ты светишься? О чем-то приятном подумал?

      Максим недоумевал:

      – Приятном? А что у нас приятного?..

      – Вот и я говорю, – подхватывала Таня. – На улице дождь, на работе у тебя, сам рассказывал, – завал, и в ресторане нас с тобой сейчас чуть не отравили… Ну, и чему улыбаться?

      – Тебя это раздражает? – не понимал Макс.

      – Конечно, – бурчала она. – На душе кошки скребут, а ты сияешь, как медный пятачок.

      – Хорошо, я буду грустным, – покорно соглашался он. Пытался спрятать улыбку, хмурил брови – но, конечно, не удерживался: тут же фыркал и начинал сиять пуще прежнего.

      – Ты как младенец, – пожимала плечами Таня. – Только они ржут без причины.

      – А ты откуда знаешь про младенцев?

      – Мама рассказывала.

      – Ах, мама! – беззаботно откликался Макс и тянулся к Тане с поцелуями.

      Она делала вид, что рассержена и отворачивается, – а на самом деле едва сдерживалась, чтобы не встать на цыпочки и не поцеловать Макса в беззаботный, смеющийся глаз…

      Вот и сегодня – Макс распахнул дверь и немедленно затопил Татьяну своей фирменной улыбкой. И она – уж насколько не в духе была! – не удержалась, растянула губы в ответной гримаске.

      – Улыбаешься. Уже хорошо, – похвалил Макс.

      Он ласково обнял Таню за плечи, провел в квартиру, усадил на пуфик разуваться.

      – Проходи, рыбка моя золотая!

      И ни вопроса о том, что случилось: изучил уже Танин характер. Знает, что она терпеть не может, когда на нее с порога набрасываются с расспросами.

      – Пицца готова, вино охлаждается. На кухне поедим или в комнате?

      Тоже грамотно предложил – чтобы Таня сама выбирала. Если ужинать в кухне, где нет ни телика, ни DVD-проигрывателя, – значит, обсуждать ее проблемы они начнут прямо за едой. Но можно уйти в гостиную, спокойно, под бормотание телевизора, съесть пиццу, а к неприятному разговору вернуться за чаем.

      – Сначала поедим. Можно на кухне, но без расспросов. Потом будешь меня жалеть. Ну а после, может, я тебе все и расскажу, – ворчливо сказала Таня.

      И подумала: «Все-таки я нахалка! Чем больше Макс со мной носится, тем больше я наглею!» Но, с другой стороны, как не наглеть, если Макс – безотказный? Что ни попроси – массаж, кинопремьеру или суси в два часа ночи – все будет. И на ворчливый тон вкупе с командными нотками Макс никогда не обижается. Вот и сейчас спокойно сказал:

      – Ну, тогда пошли в кухню! Совместим два в одном: я и кормить тебя буду, и жалеть.

      Стол уже