Чехову 50 лет. Влас Дорошевич

я всей его семьи, праздник для его друзей.

      Читатели с еще большей нежностью вспомнили бы сегодня писателя, которого все любили.

      Сам «виновник торжества» напустил бы на себя мрачность и бурчал:

      – Еще «маститым» назовут. Чему обрадовались? У меня жена молодая, а они меня стариком делают.

      Он получил бы много приветственных телеграмм.

      – И чего деньги тратят!

      И несколько дружеских писем… Его правилом было:

      – Не ответить на письмо – это все равно что не подать руки, когда вам протягивают руку.

      И последний на Руси человек, умевший писать письма, – ответил бы милыми, длинными, полными добрых улыбок. Прибавилось бы еще несколько очаровательных:

      – Чеховских писем.

      В этих письмах он рассказывал бы о «дне своего пятидесятилетия» с таким же юмором, с каким на следующий день после первого представления «Вишневого сада» рассказывал о «чествовании» в Художественном театре.

      – Вышел Немирович и говорит: «Многоуважаемый Антон Павлович». Точь-в-точь как Станиславский только что говорил на сцене: «Многоуважаемый шкаф».

      Или про какого-то говорившего речь сибиряка.