В ритмах звенящего сердца. Amanda Roy

игу из цикла «Непокорные», которая планируется довольно сложной и качественной, по возможности, с эффектом полного погружения в дух авантюризма начала 18 века: пираты, корабли, сокровища, сражения за любимых, близких, друзей, за собственные убеждения, и прочее.

      Для меня, как автора, важны детали, поэтому я стараюсь тщательно изучать мат.часть перед написанием каждой главы. Кроме того, разные мистические события, порой необъяснимые с точки зрения здравого смысла, придают сюжету, на мой взгляд, атмосферу исторического фэнтези.

      Мне интересны отношения во всех проявлениях и развитие характера героев. Этому и будет посвящен основной сюжет книги. 

      Конечно, герои будут развивать эти отношения и свой характер не просто так, а на фоне разнообразных приключений, как уже было сказано выше, и различных драматических событий. А как же иначе.

      И, несомненно, будет любовь. Много, разной, жаркой, чувственной и красивой. И горячие, откровенные сцены. Я надеюсь.

      О чем же, собственно, книга?

      Манкий герой, аристократ и раздолбай в один прекрасный момент пускается навстречу приключениям. Из понятного, комфортного мира богатеньких буратин и распутных повес он неожиданно попадает в мир другой – суровый и обездоленный, далекий от привычной ему реальности. Получится ли у него выжить, сохранить достоинство и, главное, познать самого себя?

      Будем разбираться в процессе…

      Пролог

      Пьём за яростных, за непокорных...

      Где-то в Карибском море, 

      1726 год

      – Эй, послушай, ты, кусок прогнившего такелажа, сто свирепых кашалотов тебе в рубку! Если ты и дальше собираешься вонять тут как дохлая селедка, смердящая под жарким португальским солнцем, я трахну тебя в рот. Прямо сейчас.

      Генри задохнулся и распахнул глаза. Он проникся. Тягучая апатия отчего-то вдруг резко прошла, когда едкая волна страха снова захлестнула его с головой. Надо же, не всё ему, дьявол, оказывается, равно, что с ним будет, как он сам пытался себя давеча уверить.

      Из полумрака каюты на него ехидно пялились пронзительные карие глаза, а тонкие твердые губы кривились в отвратно-довольной усмешке. Легкий, жесткий и острый, как испанский клинок, дон Эль Пако стоял неподалеку от его скорбного лежбища, и с отчетливо уловимой элегантностью прихлебывал что-то там ядреное прямо из горла запыленной бутылки. Заметив напряженный взгляд англичанина капитан презрительно дернул верхней губой.

      – А! Так-то лучше, кусок страдающего mofeta¹. Я бы предложил тебе выпить, душечка, дабы залить твою вселенскую скорбь, но вряд ли это поможет, ага?

      Генри невольно сглотнул, позабыв, как шевелиться, будто увидел перед собой черную мамбу. Непредсказуемую, быструю и опасную.

      – Ну и что ты сохнешь, малец, аки медуза протухшая? – тон капитана вдруг подозрительно смягчился. – Ты мне стоил целого острова, врубись. Так что придется тебе расстараться, лапушка моя.

      Эль Пако уселся на край дивана, бесцеремонно пихнув его под бок, и положил ладонь прямо на разом закаменевшее бедро пленника. Тяжелое прикосновение обожгло, словно жало этой самой медузы. Все, чему можно было напрячься – напряглось до колющей боли в висках, в затылке, и свернулось внутри колючим склизким мороком.

      Генри перестал дышать. Дьявол. Да, дьявол же! Он почувствовал, как дрожь вместе с волной жара поднимается из глубин и захлестывает окончательно потерявшее контроль тело. Отодвигаться было некуда – диван был узким.

      Испанец нежно, словно заботливый лекарь, провел рукой по его бедру, укрытому одеялом, и вдруг потрепал по-отечески. Потом снова отхлебнул глоток своего пойла и хмыкнул снисходительно.

      – Ну, и чего скукожился, цуцик, словно невинная девица в предвкушении первой брачной ночи? А-а… ну понятно… – речь с испанским акцентом была мягкой, рокочущей и неуловимо пленительной, словно тяжелый, насыщенный солью океанских глубин воздух перед бурей. – Никак размечтался уже… ага?

      Генри смотрел неотрывно на перекатившийся острый кадык на жилистой мощной шее в распахе чуть грязноватых выпендрежных кружев, потому что в темные, блестящие острым ехидством глаза – хозяина? – он смотреть боялся.

      Вокруг сухощавого гибкого тела испанца стояло терпкое амбре свежего пота, грубо выделанной кожи, нагретого железа и еще чего-то безотчетно притягательного, словно вдруг, стоя на высокой палубе юта, вдыхаешь полной грудью просторы неведомых морских горизонтов. Эль Пако хохотнул чему-то, и в лицо пленника вкусно пахнуло дорогим алкоголем…

      Как же так?! Генри думал, что хуже уже быть не может. Оказывается, еще как! Похоже, что его купили корабельной шлюхой для команды грязных пиратов. Ну, спасибо же, тебе, Господи! Вот как ты услышал мои молитвы, бессердечный, каверзный, долбанутый на всю голову старикан!

      – Будешь? – вдруг спросил чертов испанец, небрежно протягивая бутылку.

      Что ему нужно сделать теперь, чтобы не разозлить хозяина слишком

1

mofeta (исп.) – скунс, вонючка, подлец.