«На дне» Максима Горького. Влас Дорошевич

олеон, Магомет. Понимаешь? Это огромно. В этом все начала и концы. Все в человеке, все для человека, все же остальное дело его рук и его мозга. Человек! Это великолепно. Это звучит гордо. Человек! Надо уважать человека. Не жалеть, не унижать его жалостью. Уважать надо! Выпьем за человека, барон!»

Сатин. «На дне». 4-й акт.

      * * *

      На дне гниют утонувшие люди.

      В ночлежке живут какой-то барон, прошедший арестантские роты, «девица», гуляющая по тротуару, спившийся актер, телеграфист, сидевший в тюрьме за убийство, вор, «наследственный вор», еще отец его был вором и умер в тюрьме.

      От них смердит.

      Бывший барон за рюмку водки становится на четвереньки и лает по-собачьи. Бьющий телеграфист занимается шулерничеством. Девица «гуляет». Вор ворует.

      И они принюхались к смраду друг от друга. Барон пропивает деньги «девицы», актер пропивает деньги шулера. Вор у них первый человек.

      – Нет на свете людей лучше воров!

      – Им легко деньги достаются.

      – Многим деньги легко достаются, да немногие легко с ними расстаются.

      Им не смердит друг от друга. Чему возмущаться? Совести?

      – Всякий человек хочет, чтоб сосед его совесть имел.

      – Все слиняло, один голый человек остался. Люди, как видите, «конченые».

      Бывшие люди. Все сгорело. Груды пепла.

      Но дотроньтесь. Пепел теплый. Где-то под пеплом теплится огонек. Теплится.

      – У всех людей души серенькие, – все подрумяниться хотят.

      Вот это «подрумянить душу» и есть человеческое, вечно человеческое, «das ewig menschliches».[2]

      Барон подрумянивает себе душу тем, что вспоминает, как он «благородно» пил по утрам кофе со сливками, как у него были предки и лакеи.

      Актер подрумянивает душу тем, что с гордостью произносит «громкое» название своей болезни:

      – Мой организм отравлен алкоголем! Не просто пьяница, а нечто звучное:

      – Организм отравлен алкоголем! Звучит «благородно».

      «Девица» читает благородные романы. Где все самая возвышенная любовь и самопожертвование. И воображает себя на месте героинь. И верит этому.

      Телеграфист произносит «необыкновенные слова»:

      – Органон… Транс-цен-ден-тальный.

      – Надоели мне, брат, все человеческие слова. Все наши слова надоели. Каждое из них слышал я, наверное, тысячу раз!

      Глупы эти люди, не правда ли? И румяна у них грошевые?

      И вдруг эти «серенькие души» вспыхивают ярким румянцем. Не румянцем грошевых румян. А настоящим, человеческим румянцем.

      Что случилось?

      Примечания

      1

      Впервые – «Русское слово», 1902, 19 декабря, No 349. Печатается по изданию – Литераторы и общественные деятечи. Рецензия опубликована на второй день после премьеры пьесы М. Горького «На дне» (1902), состоявшейся в Художественном театре 18 декабря 1902 г.

      2

      Вечно человеческое (нем.).

2

Вечно человеческое (нем.).