По счетам. Андрей Константинов

перетаскал?! У-у-у!!!

      – Что это?

      – Разрешение на выезд. Пропуск на троих, – дядя Женя развернул бумагу и с плохо скрываемым сарказмом зачел: – Явка на пункт эвакуации к 9:00. Взрослых – двое, несовершеннолетних – одно лицо.

      Только теперь Юрка заметил, что в коридоре появились узлы и чемоданы. Еще утром их здесь не было. «Значит, все равно уезжают», – кольнуло в мозгу завистливое.

      – А Ольга где?

      – Там. В детской.

      – Она… знает? Про Лёлю?

      – Нет. Люська наплела ей что-то про… – Самарин презрительно скривил губы. – Про спящую красавицу. Которую лучше пока не будить, а то сказка испортится. Тьфу! Сказочница, блин!

      – А Лёлю… ее… уже?..

      – Днем дежурная труповозка квартал объезжала. На Пискаревку свезли.

      – Можно, я к тете Люсе зайду?

      – Да иди ты куда хочешь, – отмахнулся дядя Женя и, грузно протопав на кухню, загремел створками шкафчиков…

* * *

      Юрка и тетя Люся вышли из комнаты в прихожую в тот момент, когда Самарин затягивал ремнями последний чемодан.

      – Люсенька! Ну как ты?

      – Что?

      Жена посмотрела на него отрешенно, непонимающе.

      – Я говорю: отошла немного?

      – Да… Нет… Не знаю… – Самарина мучительно потерла виски, собираясь с мыслями. – Завтра Оля поедет с нами.

      – А-а-а… Э-э-э-э… В каком смысле «поедет»?

      – Поедет с нами как наша… Вместо нашей…

      Ее голос предательски задрожал, ибо язык решительно отказывался докончить страшную фразу.

      – Можно, дядя Женя?! – умоляюще вскинулся Юрка. – Лёльку… ее уже не вернуть. А у вас… пропуск пропадает.

      – Та-ак! Интересно, и чья это была, с позволения сказать, идея?

      – Моя, – коротко ответила жена.

      – Очень сомневаюсь… Что, пацан, решил воспользоваться ситуацией? На чужих костях счастье построить?

      – Женя!

      – Я уже 37 лет как Женя! – огрызнулся Самарин. – Я всё понимаю, Люся: у тебя беда, несчастье…

      – У меня?

      – Не цепляйся к словам. Разумеется, у НАС беда. Отсюда твоя временная неспособность адекватно оценивать реальность. Но! Очнись, Люся! Ты сама понимаешь, что предлагаешь?

      – Да. Понимаю. Я предлагаю спасти ребенка.

      – Не просто ребенка, а дочь врага народа.

      – Наш папа не враг! – вспыхнул Юрка.

      – А тебя сейчас вообще никто не спрашивает!

      – Женя, не кричи, пожалуйста, – тихо попросила Самарина. – Завтра Оля поедет с нами. Я так решила. В противном случае ты поедешь один.

      После этих слов, давшихся ей с невероятным усилием, тетя Люся развернулась и ушла обратно в комнату.

      – Ну что, доволен, гаденыш?

      Юрка проглотил «гаденыша» (теперь не до личных обид) и сменил тактику:

      – Дядь Женя! Пожалуйста, возьмите с собой Ольку. А я… я вам за это… Я и за квартирой присмотрю, а еще… Я вам заплачу.

      – О как? И чем же, позволь спросить? Дровами? Так они нам теперь без надобности.

      – Нет, не дровами, – отчеканил Юрка.

      Он