Марья-Царевна. Наталья Жильцова

А Соловей нормальным мужиком оказался, компанейским. А как в кости играет! – Финист завистливо вздохнул.

      – Жульничает? – понятливо фыркнула я.

      – Еще как, – подтвердил колдун. – Самозабвенно. Я тоже не без греха, что уж. Но супротив Соловья тяжко приходится… – Он неожиданно замолк и сбавил шаг.

      Вглядевшись вперед, я увидела, что между деревьями что-то белеет, и на всякий случай шепотом уточнила:

      – Печка?

      – Она самая, – тихо подтвердил Финист и, посерьезнев, добавил: – Так, запомни, Марья, Печка, хоть оплаты за свои услуги не требует, путников всячески накормить пытается. И весьма настойчиво. Пирожки печет, сдобу разную, да только люди говорят, что странное печево это.

      – Странное? – не поняла я.

      – На организм влияет своеобразно, – пояснил он. – У кого видения начинаются, словно от грибков особых. Кто в ярость впадает, будто белены объелся. Временно, конечно, но на всякий случай лучше вообще ничего не есть. Ты, конечно, бессмертная, да и я не простой походник, но рисковать не будем. Не хватало еще животами маяться. Так что берем печево, не отказываемся, но ни крошки в рот, поняла?

      Я кивнула, и мы вышли на небольшую поляну.

      Печка была… печкой. Такой большой, когда-то тщательно выбеленной, с удобным лежаком и широким зевом темного горнила, закрытого неплотной заслонкой.

      – А и кто там в гости пожаловал? Путник аль зверь лесной?

      Неожиданно раздавшийся голос заставил меня вздрогнуть и остановиться, но Финист уверенным шагом приблизился и почтительно поклонился.

      – Путники, матушка Печь. Идем по собственной надобности, да уж больно путь далек. Ни конца ни края не видно, уж ноги все посбивали.

      – Так за чем дело стало? – ответила Печь. – Отдохните, люди добрые, да пирожков моих отведайте али печенья. Горячие, с пылу с жару. Хошь с рыбой, хошь с луком да яйцом, ну а коль желание будет, так и с вареньем справлю.

      Я невольно сглотнула, так как пирожков захотелось неимоверно. Но, помня наказ Финиста, промолчала.

      – Ох, и благодарствую, матушка Печь, – снова поклонился Финист. – Да не голодны мы сейчас. А вот с собой возьмем сдобу твою да благодарить будем искренне.

      Тотчас перед горнилом прямо из воздуха появился большой противень, и чего на нем только не было! И пирожки, и ватрушки, и печенье сахарное! Одуряющий аромат горячей выпечки ударил в нос, и я шагнула вперед.

      – Ну уважила, матушка, ну и мастерица! – восхищенно произнес Финист, осторожно беря несколько пирожков и опуская их в свою дорожную сумку. Да и я, поддержав его, с трудом, но запихнула пару печенюшек в кошель. – А не поможешь ли нам еще в одном деле?

      – Это в каком же, мил-человек? – осведомилась Печь.

      – А не пустишь ли нас на Тропу тайную? Слышал я, что можешь ты сотворить подобное.

      Печка хмыкнула, но ничего не сказала. Молчание стало затягиваться.

      – Уважаемая Печь, нам очень надо, – попросила и я.

      – А попробуй, дева, спервоначалу пирожков моих, – вновь предложила