Народный фронт. Феерия с результатом любви. Алексей Слаповский

вообще подозрительный. Я неоднократно спрашивал его:

      – Саломодин, как Вас зовут?

      – Кто зовет? – испуганно озирался он.

      Я поменял формулировку вопроса:

      – Саломодин, как Ваше имя?

      – А тебе зачем? – спрашивал он.

      На этом контакт заканчивался.

      Но я все равно всех называю Братьями, чтобы вернуть этому слову изначальный смысл, а не тот пугающий, который все видят из-за Медбратьев, что не лишено смысла, если вспомнить Каина и Авеля.

      Я не отступал и повторил:

      – Брат, не хотите ли Вы вступить в Народный Фронт?

      Он опять вздрогнул и опять не ответил.

      Что ж, придется слегка изменить свои установки. Что делать, Большая Политика невозможна без маленьких компромиссов!

      – Саломодин, хотите ли Вы вступить в Народный Фронт? – спросил я третично, не употребив пугающее его слово.

      – Нет, – ответил он.

      Другого ответа я и не ожидал. Саломодин абсолютно на все вопросы отвечает отрицательно. Он считает, что в каждом вопросе подвох и провокация. К тому же, неразвитые люди – как дети, а детям свойственно отрицание. Я помню, когда в детстве Мама меня спрашивала: «Костя, хочешь кушать?» – я автоматически отвечал: «Нет!» – даже если хотел. И тут же после этого спрашивал: «А что?» Почему я так делал? Потому, что все дети обладают энергией сопротивления. Они знают, что Мир хочет подавить их и сделать одинаковыми, и инстинктивно упираются. Потом эта энергия сопротивления угасает или исчезает совсем. На самом деле детей не надо спрашивать. Надо говорить: «Иди есть!» – и все. Чтобы ребенок не мучился наличием вариантов, ведь самое сложное для ребенка – выбор. Он часто и капризничает из-за того, что есть выбор. На самом деле он этим просит, даже как бы требует насилия, а взрослые не понимают. Педагоги в школе умнее, они меня не спрашивали: «Костя, ты хочешь ответить?» Они прямо говорили: «Лунёв, иди к доске!» И правильно делали.

      И тут меня осенило. Что ни говори, а гениальные идеи могут сделать гениальным того, кто их воспринял.

      – Саломодин, хотите ли Вы круглое катать, а плоское таскать? – спросил я.

      И он тут же вскинул на меня свои измученные глаза и ответил голосом, идущим откуда-то из глубины его существа:

      – Да!

      – Народный Фронт Вам это гарантирует. Присоединяетесь?

      – Да!

      Так я заимел первого соратника. В том, что теперь он никогда и ни при каких обстоятельствах не скажет «нет» вместо «да», я был уверен. Если уж Саломодин что скажет, он скажет навсегда и никогда не скажет по-другому. Когда Ленечка пытался заставить его изменить свое мнение насчет количества пшенной каши, тюкая его кулаком по темечку, то даже устал, а Саломодин уперся и не хотел признавать, что каши было столько, сколько надо.

      Вторым кандидатом был сосед с другой стороны, Антон Липов, человек лет сорока, очень худой, которого Ленечка, по-своему остроумный, при его появлении окликнул:

      – Эй ты, профиль, где твой фас?

      Действительно, у Липова было такое лицо, что спереди