Таймер для обреченных. Михаил Нестеров

плюс криминалистические экспертизы. Работать нам придется под давлением украинских военачальников.

      – Они не признали факт поражения ракетой вашего лайнера?

      – Пока нет. Их не устраивает трехсторонняя комиссия. На борту сбитого лайнера находилась группа израильтян, и это больше всего тревожит украинскую сторону. Попытка договориться с нами по самым щекотливым вопросам не устроит ваше, израильское руководство.

      – Мы будем работать в группе. Сколько человек войдет в нее?

      – Я насчитал двенадцать. Кроме вас, шесть украинских офицеров ПВО и три с нашей стороны.

      – Как вы видите предстоящую работу?

      – Мне она видится не схематичной, но привязанной к результату.

      – Пуля дырочку найдет?

      – Ну да, при желании. Есть еще несколько групп. По ходу работы мы будем взаимодействовать. Столкнемся с обычной военной тупостью и невежеством. Это будет украинская тупость. Но не дай нам бог столкнуться с нашей, российской…

      Боже, о чем мы говорим, недоумевал капитан, вышагивая рядом с красивой женщиной. Она вышла из типового рейсового автобуса, тогда как Абрамову показалось, она спустилась по откидной лестнице боевого вертолета. Зеленоватая рубашка, заправленная в широкие джинсы цвета хаки; волосы убраны под берет военного образца; глаза скрывают солнцезащитные очки. Капитана неодолимо тянуло сменить тему разговора, спросить Мэлоди, перейдя на «ты», о чем угодно, только не о работе.

      Он обернулся на Эли и Маркоса, подумав: «Мы похожи на старых друзей, которым нечего сказать. Или есть что сказать, но таких слов отчего-то не находится. Кажется, – припомнил Абрамов, – такая ситуация называется «коммуникативной неудачей». И этот срыв образовал провал, в который сыплются специальные термины. Работы – непочатый край. И почему бы не задержаться на краешке?»

      – Алло, капитан!

      Размышления Абрамова увели его от темы разговора. Он пропустил вопрос Мэл и смотрел на нее с легкой оторопью. Она сняла очки, и он впервые увидел ее глаза: карие, с бездонными зрачками, обрамленные рыжеватыми ресницами. Капитан не нашел цветового контраста, наоборот, все предельно гармонично и было к лицу только Мэлоди.

      – Я спросила: ваши специалисты приступили к компьютерному моделированию воздушных объектов?

      – Дайте подумать, – Абрамов ловко взял обязательную паузу. – Насколько я знаю – да. Объектов немного: мишени типа «Рейс» и аналоги беспилотных самолетов, пассажирский лайнер, ракеты «двухсотки» и «трехсотки».

      – А что по технике?

      – Вся техника будет расставлена по своим местам, как и во время учений, когда «Вега» сбила пассажирский лайнер.

      – Я слышала, в Крым прибыл секретарь вашего Совбеза.

      «К черту секретаря!»

      Мэлоди хорошо говорила по-русски. Абрамов отметил одну особенность ее речи: она не смягчала согласные. Говорила «очен», «здес» и мило окала. Ему отчего-то захотелось услышать, как она произносит название французского города – Марсель.

      – Да, – ответил он на вопрос. – Секретарь