Весёлое мореплавание Солнышкина. Виталий Коржиков

сегодня в гости невесту, у которой был день рождения.

      По этому поводу он готовил ей подарок.

      Два дня Бабкин размышлял, а на третий испёк красавец торт и стал разукрашивать его самыми вкусными кремами. Посреди торта Бабкин выложил из белого крема якорь и решил изобразить на его лапах двух голубков. Он уже нарисовал кремовую голубку и с нежностью выдавливал из трубочки крем на крылышко толстенького счастливого голубя, как в дверь камбуза вошёл его старый знакомый Васька-бич и с ним круглоголовый парнишка с мешком на плече.

      – Привет! – сказал Васька.

      У Бабкина от этого голоса перехватило дыхание. Он прикрыл торт полотенцем. Но Васька так засопел, что полотенце чуть не улетело вместе с тортом. Тогда Бабкин загородил его спиной и живо спросил:

      – Васька, котлету хочешь?

      – Две! – сказал Васька, но тут же задумчиво сощурил глаза.

      – Ладно, четыре! – поспешно согласился Бабкин и стал пятиться к печке, не выпуская торта из поля зрения.

      Солнышкин стоял сбоку. Наконец-то он находился на палубе! Щёки его горели, а язык уже чувствовал вкус настоящей флотской котлеты.

      Но тут случилось нечто такое, что надолго запомнилось всем присутствующим.

      Едва Бабкин повернулся к пылающей плите, Васька откинул полотенце и, как ножом, проворно выкроил длинным пальцем кусок торта с голубкой…

      – Хорош, хорош торт! Не хватает только орешков и ванильных палочек.

      – Что? – испуганно спросил Бабкин.

      – Орешков и ванильных палочек.

      – Что? – спросил ещё раз Бабкин. И вдруг завопил: – Вон! – И с размаху запустил в Ваську котлетой. За котлетой полетела горячая сковорода.

      Васька, согнувшись, бросился к выходу. Солнышкин замигал и, не долго думая, тоже кинулся за ним. Он чувствовал, как по его спине колотили вилки, ложки, тарелки. А Бабкин в отчаянии и ненависти метал вслед всё, что попадало под руку.

      – Воры! – взвыл Бабкин и швырнул кастрюлю с макаронами как раз в тот момент, когда на трапе появилась его невеста.

      Макароны облепили её с ног до головы. Кастрюля шлёпнулась о стенку. А мимо невесты вслед за гостями пронёсся рассвирепевший жених. Васька выскочил уже на трап. Но Солнышкин услышал за спиной крик: «Ах жулики! Ах тунеядцы!» – и получил ногой такой пинок, что пролетел по причалу и уткнулся головой в забор.

      «Ничего себе! Ничего себе! – подумал Солнышкин. – Вот так морская жизнь! Получать за кого-то синяки и шишки!»

      Он стал потирать ушибленные места, но тут из-за забора показалась Васькина голова и донёсся ободряющий голос:

      – Настоящий моряк должен пережить всё, Солнышкин!

      Но Солнышкин промолчал.

      Привет Пирожковой площади!

      От голода у Солнышкина так кружилась голова, что готова была взлететь в воздух вместе с рыжим чубчиком. Но на пароход он сейчас не пошёл бы с Васькой ни за какие отбивные!

      Однако Васька и сам резко изменил направление.

      Он посмотрел в сторону океана, потом повернул нос к берегу и вдруг воодушевился:

      – Солнышкин,