Весёлое мореплавание Солнышкина. Виталий Коржиков

штучки. С ёлки на ёлку прыгали звёзды. Следом за вагоном бежала лиса и присматривалась, не выбросит ли кто по ошибке из окна кусок колбасы. На соснах сидели совы и сигнализировали друг другу громадными глазами: «Точка – тире… Точка – тире».

      Вагон качался, как колыбель. Пассажиры уснули на редкость быстро и стали так храпеть, будто соревновались друг с другом. А при каждом вздохе моряков крыша вагона ходила ходуном, поднимаясь и опускаясь, как гармошка.

      – Здорово спят! – позавидовал проводник и тоже решил прикорнуть.

      Он сел у входной двери, положил седую голову на руки и стал глядеть вдоль коридора. Вот из одного купе выкатился и, словно заскучав от одиночества, укатился обратно полосатый мячик. Вот на верхней полке чья-то левая нога почесала правую… Проводнику надоело на это смотреть и стало грустно. А уснуть он не мог, оттого что страдал бессонницей. Он собирался уже встать и подмести пол, но вдруг ему почудилось, что серый мешок в конце коридора неожиданно повернулся сам по себе, словно бы на ногах!..

      «Стоп! Кажется, я начинаю видеть сон!» – подумал проводник.

      Мешок подпрыгнул раз, другой и поскакал ему навстречу.

      «Ну, так и есть, – усмехнулся проводник. – Наконец-то я хоть немного вздремну!»

      …Мешок скакал ему навстречу. Вот он остановился и с опаской притих.

      «А ты не бойся, – весело сказал проводник, – я сейчас сплю».

      Он хотел похлопать мешок сверху, но мешок отскочил.

      Тогда проводник поднял руку, как семафор. Мешок, шатаясь, вывалился из коридора. Потом из него вдруг выросла рука, протянулась к стакану и открыла кран у бака с водой.

      «Все хотят пить», – сказал проводник.

      Но мешок промолчал, напился, поставил стакан на бак и поскакал обратно.

      «Вот сейчас он станет на место, и я проснусь…»

      Мешок свалился у своей полки, и проводник действительно встал. Он скосил один глаз за окно на лысые сопки, зевнул и вдруг круто повернулся к двери: в коридоре из бачка бежала вода! Кто-то пил и оставил кран незакрытым! Рядом никого не было. Проводник вдруг вспомнил свой сон и, с подозрением взглянув на пол, направился по коридору вперёд.

      У матросского купе он остановился. Мешок лежал у полки, свернувшись так, будто вместе со всеми спал крепким дорожным сном.

      «Странно…» – подумал проводник и хотел рассмотреть мешок поближе, но в это время один из моряков так вздохнул, что проводника отбросило струёй воздуха к стенке вагона.

      – Странно! – сказал он, потирая затылок.

      Но самое удивительное произошло всё-таки днём. Поезд подходил к пригородам Океанска, и пассажиры бросились к окнам. Слева шелестели деревья, а справа сверкала голубая вода океанского залива. Повсюду в вагоне опустили стёкла, и в коридор ворвался запах моря.

      Проводник подошёл к морякам отдать билеты и сказал:

      – Что, братцы, прибыли на океан? На родной, на Тихий?

      И вдруг он отскочил в сторону. Из-под его ног рванулся мешок, из которого появилась крепкая рыжая голова и с отчаянным криком: «Где океан?» – повернулась к окну. Проводник оторопело упал на сиденье, а из мешка выкатился коренастый крепыш в залатанной тельняшке. Он вскочил на стол и, высунув в окно голову, закричал:

      – Паруса! Впереди – паруса!

      Поезд проносился мимо весёлых коричневых пляжей. На них, как сухари на противне, подрумянивались купальщики. А вдалеке по синей воде ловко бежали яхты и качали стройными парусами.

      Самый счастливый человек на свете

      «Впереди – паруса!» Это кричал самый счастливый человек на земле – Алексей Солнышкин.

      Четыре дня назад его бабушка, Анна Николаевна, уборщица сельского клуба, довязала ему новый свитер. Потом положила в мешок хлеба, сала и кедровых орешков, отсчитала на дорогу тридцать потёртых рубликов и, чмокнув внука в рыжий чубчик, отправила из тайги в город – поступать в училище. Но ни в какое училище Солнышкин не собирался. Глаза у него светились, как морская вода. Десять лет ему уже снились океан, грохот прибоя и высокие корабельные мачты. И поэтому на станции, сунув рублики в окошечко билетной кассы, он попросил:

      – Один до Океанска!

      – Денег-то едва до Хабаровска… – сказала кассирша.

      – Куда хватит, – сказал Солнышкин.

      И через три дня проводница высаживала Солнышкина из вагона в Хабаровске.

      Прихватив свой мешок, он обдумывал, как добираться дальше, когда на перроне появились два матроса. Они браво направлялись к седьмому вагону. Солнышкин с грустью посмотрел на них.

      – Эге, кажется, человек в беде! – сказал один из моряков и остановился.

      – Далеко? – спросил у Солнышкина второй.

      – В Океанск, – ответил Солнышкин.

      – Такой груз в мешке за спиной таскать можно, – сказал первый, окинув Солнышкина взглядом.

      И через несколько минут Солнышкин, согнувшись в собственном мешке, въезжал на матросской спине в двери