Самая хитрая рыба. Елена Михалкова

я знаю, вы недолюбливаете его. Но, ей-богу, здесь вы не правы. Он не какой-то городской дурачок, который не отличит мухомор от волнушки. Это я в них ничего не понимаю, у меня зрительная память плохая, мне покажи двадцать раз белый груздь – я на двадцать первый скажу «лисичка»! А Антон… у него не так! Он каждый год собирает грибы, сам чистит, а я только жарю и ем.

      – А ваш муж? – зачем-то спросила я.

      Наверное, мне уже был известен ответ.

      – Антон грибы не любит. – Наташа рассмеялась. – То есть любит только ходить за ними. Говорит, его увлекает процесс, а результат ему неинтересен. У меня папа был такой же: помидоры в теплице выращивал всем соседям на зависть, а сам в рот их не брал.

      – Там были бледные поганки, – тихо сказала я.

      Она ласково коснулась моего плеча.

      – Ну, нет больше грибов – и бог с ними. Лучше яблок поесть. Они и полезнее.

      Я видела, что она мне не верит. «Дура слепошарая, ни бельмеса не видит без очков, – наверняка сказал ей муж. Я буквально слышала его голос. – Прямо психанула, прикинь. Ну, выкинул к черту всю корзину. Жалко – а что делать! Если у нее кукушечка улетает, такое соседство, знаешь, не радует».

      И добрая Наташа, конечно, оценила его благородство. Добрая Наташа поцеловала его, а потом они занялись тем, чем занимаются любящие друг друга муж с женой, пока их девочка спала в своей комнате, а после завтракали на веранде и больше не вспоминали про старуху паникершу из дома напротив.

      Вот откуда взялся мой страх. Стоило сообразить раньше! Ведь я ни разу не испытала его, встречая Мансурова одного, без жены. Только в те минуты, когда я видела их вместе, меня охватывал тихий ужас, который я старательно вытесняла на границу неосознанного, а он все пытался выползти обратно на свет, чтобы я наконец рассмотрела его и поняла причину.

      С самого начала я боялась не Мансурова. Я боялась за Наташу.

      Глава 2

      Сыщики

1

      – Мой сосед планирует убить свою жену, – сказала старуха.

      Бабкин не записывал, потому что смотрел во все глаза.

      На его памяти это был первый человек, которому Илюшин уступил свое кресло. Ярко-желтое канареечное кресло с высоким подголовником, купленное год назад за такие деньги, что Сергей, узнав цену, смог только выдавить: «Я бы тебя согласился на коленях держать за вдвое меньшую сумму».

      Никто до старухи не додумался попросить Макара пересесть из него. Никому такое просто не приходило в голову.

      А ей пришло.

      – Макар Андреевич, не сочтите за каприз, голубчик: уступите мне ваш дивный ортопедический бержер. Буду вам чрезвычайно признательна.

      И Макар Андреевич встает как миленький и послушно пересаживается в кресло для клиентов, хорошее, добротное, молчаливое кресло, а не этот… трон.

      Теперь на троне восседала новая клиентка.

      Она ему не подходила, точно советская кукла, упакованная в чрезмерно роскошную коробку из-под дорогой немецкой фрау. Не престарелая королева – всего лишь ухоженная старая женщина: тщательно завитые седые волосы, искусственный румянец, светло-голубые