Буря мечей. Том 2. Джордж Р. Р. Мартин

в город, чтобы сообщить ваши условия, – сказал сир Джорах и встал. – Меро, узнав, что Вороны перешли к нам, бежал. Я послал за ним погоню – далеко ему не уйти.

      – Хорошо. Оставьте жизнь всем, кто присягнет мне на верность, будь то наемники или рабы. Если достаточное количество Младших Сыновей захочет перейти к нам, оставим их отряд в целости.

      На следующий день они прошли последние три лиги, оставшиеся до Юнкая. Если бы не желтый кирпич, вместо красного, город мог бы показаться вторым Астапором: те же осыпающиеся стены, высокие ступенчатые пирамиды и огромная гарпия над воротами. На стенах и башнях толпились люди с арбалетами и пращами. Сир Джорах и Серый Червь построили войско, Ирри с Чхику поставили Дени шатер, и она стала ждать.

      Утром третьего дня городские ворота растворились, и оттуда потянулась вереница рабов. Дени на своей Серебрянке выехала им навстречу. Маленькая Миссандея оповещала всех проходящих, что своей свободой они обязаны Дейенерис Бурерожденной, Неопалимой, королеве Семи Королевств Вестероса и Матери Драконов.

      – Миса! – воскликнул темнокожий мужчина, несший на плече маленькую девочку, и девочка повторила своим тонким голоском: – Миса! Миса!

      – Что они говорят? – спросила Дени у Миссандеи.

      – На старом, неиспорченном гискарском это означает «мать!».

      Дени со щемящим чувством вспомнила, что своих детей у нее никогда не будет. Она подняла дрожащую руку и, должно быть, улыбнулась, потому что мужчина улыбнулся ей в ответ и снова крикнул:

      – Миса! – Другие подхватили его крик. Люди улыбались ей, протягивали к ней руки, становились перед ней на колени. Одни кричали «маэла», другие «аэлалла», «катеи» или «тато», но все эти слова значили одно и то же. «Мать. Они зовут меня матерью».

      Крик ширился и рос. Кобыла Дени, испугавшись его, попятилась, затрясла головой и замахала серебристым хвостом. Казалось, что даже желтые стены Юнкая заколебались от этого рева. Все больше рабов выходило из ворот, примыкая к общему хору. Целые толпы, спотыкаясь, бежали к Дени, чтобы прикоснуться к ее руке, погладить ее лошадь, поцеловать ей ноги. Ее бедные кровные всадники не могли отогнать их всех, и даже Силач Бельвас испуганно мычал.

      Сир Джорах хотел увести ее прочь, но Дени вспомнила видение, которое явилось ей в Доме Бессмертных.

      – Они не причинят мне вреда, – сказала она. – Они мои дети, Джорах. – Она со смехом тронула каблуками Серебрянку и поехала им навстречу, а колокольчики в ее косе звенели, восхваляя победу. Дени перешла на рысь, потом поскакала галопом. Коса стлалась позади, и освобожденные рабы расступались перед ней.

      – Матерь, – восклицали они сотней, тысячью, десятью тысячами глоток. – Матерь, – выпевали они, касаясь ее ног, пока она пролетала мимо. – Матерь, Матерь, Матерь!

      Арья

      Увидев вдали высокий холм, позолоченный полуденным солнцем, Арья сразу его узнала. Они снова вернулись к Высокому Сердцу. К закату они поднялись наверх и разбили лагерь там, где с ними ничего не