Стихотворения. Саша Чёрный

[33], Урьеле д’Акосте[34] —

      И домой пришел на заре.

      Утро… Мутные стекла как бельма.

      Кипит самовар. Рядом «Русь»[35]

      С речами того же Вильгельма.

      Встаю – и снова тружусь.

<1908>

      Желтый дом

      Семья – ералаш, а знакомые – нытики,

      Смешной карнавал мелюзги,

      От службы, от дружбы, от прелой политики

      Безмерно устали мозги.

      Возьмешь ли книжку – муть и мразь:

      Один кота хоронит,

      Другой слюнит, разводит грязь

      И сладострастно стонет…

      Петр Великий, Петр Великий!

      Ты один виновней всех:

      Для чего на север дикий

      Понесло тебя на грех?

      Восемь месяцев зима, вместо фиников – морошка,

      Холод, слизь, дожди и тьма – так и тянет из окошка

      Брякнуть вниз о мостовую одичалой головой…

      Негодую, негодую… Что же дальше, Боже мой?!

      Каждый день по ложке керосина

      Пьем отраву тусклых мелочей…

      Под разврат бессмысленных речей

      Человек тупеет, как скотина…

      Есть парламент, нет? Бог весть,[36]

      Я не знаю. Черти знают.

      Вот тоска – я знаю – есть,

      И бессилье гнева есть…

      Люди ноют, разлагаются, дичают,

      А постылых дней не счесть.

      Где наше – близкое, милое, кровное?

      Где наше – свое, бесконечно любовное?

      Гучковы[37], Дума, слякоть, тьма, морошка…

      Мой близкий! Вас не тянет из окошка

      Об мостовую брякнуть шалой головой?

      Ведь тянет, правда?

<1908>

      Зеркало

      Кто в трамвае, как акула,

      Отвратительно зевает?

      То зевает друг-читатель

      Над скучнейшею газетой.

      Он жует ее в трамвае,

      Дома, в бане и на службе,

      В ресторанах, и в экспрессе,

      И в отдельном кабинете.

      Каждый день с утра он знает,

      С кем обедал Франц-Иосиф[38]

      И какую глупость в Думе

      Толстый Бобринский[39] сморозил…

      Каждый день, впиваясь в строчки,

      Он глупеет и умнеет:

      Если автор глуп – глупеет,

      Если умница – умнеет.

      Но порою друг-читатель

      Головой мотает злобно

      И ругает, как извозчик,

      Современные газеты.

      «К черту! То ли дело Запад

      И испанские газеты…»

      (Кстати – он силен в испанском,

      Как испанская корова.)

      Друг-читатель! Не ругайся,

      Вынь-ка зеркальце складное.

      Видишь – в нем зловеще меркнет

      Кто-то хмурый и безликий?

      Кто-то хмурый и безликий,

      Не испанец, о, нисколько,

      Но скорее бык испанский,

      Обреченный на закланье.

      Прочитай: в глазах-гляделках

      Много ль мыслей, смеха, сердца?

      Не брани же, друг-читатель.

      Современные газеты…

<1908>

34

Урьель д’Акоста. Уриэль Акоста (1585–1640) – голландский еврейский философ, утверждал, что доктрина о бессмертии и загробной жизни не вытекает из Библии, подвергал критике различные религиозные догмы.

35

«Русь» – петербургская либерально-буржуазная газета, редактор-издатель А. А. Суворин.

36

Есть парламент, нет? Бог весть. В этих строках слышны отзвуки тогдашних политических споров о государственных структурах.

37

Гучков Александр Иванович (1862–1936) – лидер партии октябристов, депутат, в 1910–1911 гг. председатель III Думы, получившей название «Гучковской».

38

Франц-Иосиф I (1830–1916) – австрийский император.

39

Бобринский Владимир Алексеевич (1868 – после 1919) – депутат II и III Дум, лидер монархистов, придерживался националистических взглядов.