Икра будущего. Макс Острогин

сама себя убила.

      – Ага, понятно. Я это к тому… Я же там в сорок седьмой двустволку китайскую оставил…

      – Ну, сходи.

      – Да мне неудобно, – Егор встряхнул рогами. – Цепляются, заразы, скользко… Рога мешают.

      – Понятно. Хорошо, сам схожу.

      Я развернулся, и тут зазвенел будильник, громко и как-то неопрятно, отражаясь обрывками звуков от стен, Егор заругался, принялся стучать себя по боку, стараясь прибить строптивый механизм. Забавно, точно в кармане у него сидела беспокойная дребезжалка, робот, созданный для того, чтобы мелко пакостить своим хозяевам, кажется, раньше такие делали.

      – Да ладно, – сказал я. – Пусть звенит, мне нравится. Хорошо.

      – Мне тоже. Алиса просто нервничает. Она… Как ты думаешь, китайцы ее совсем вылечили? До конца?

      – Похоже на то. Помнишь, как она палец позавчера порезала? До сих пор не зажило… А раньше… Китайцы в таких заболеваниях разбираются, можешь поверить.

      – Да, точно… Значит, она теперь совсем нормальная?

      Я пожал плечами.

      – Алиса? Совсем нормальная? Это, братишка, не про Алису. Она… Сумасшедшая. Не безумная, нет, просто сумасшедшая, непредсказуемая. Она и так непредсказуемая, а после всего…

      Она ведь всех убила. Всю свою семью. Такое бесследно не проходит. Такое…

      Мне очень хотелось спросить – помнит ли она хоть что-нибудь. Пару раз даже уже почти спросил… Вовремя передумал. Кто его знает, что там у ней в голове, зачем ворошить… Это ведь страшно, жить с такой ношей. Пусть она сама и не виновата, но все равно.

      Она плачет, я иногда слышу. По ночам.

      – Ты смотри, не напомни ей вдруг, – сказал я. – Про все.

      – Я что, дурак?

      – Мало ли. Пусть забывает, это даже лучше. Я бы хотел вообще все забыть.

      – А я нет.

      – Твое дело. Алису не дергай, но…

      – Что «но»?

      – Ничего. Просто…

      Слишком она… Ровная, что ли. Шутки, старается держаться, старается быть веселой. А это трудно, очень трудно. Легко сорваться. А мне бы не хотелось, чтобы Алиса сорвалась. Пусть лучше спокойная остается.

      – Просто надо за ней приглядывать… Ладно, жди здесь.

      Я пошлепал вверх. Мимо Маши проходить было страшно, казалось, что вот-вот она что-то скажет. Я не боялся того, что она сейчас на меня кинется, не боялся нападения, а вот того, что заговорит, боялся. Вот заговорит – и что с ней после этого делать?

      Но Маша промолчала, проявила милосердие, а скорее всего, обратно впала в смерть. Летом, наверное, разморозится, пойдет бродить…

      Отрубить ей башку я почему-то не мог, осторожно протиснулся мимо. Нашел на балконе двустволку. Снег валился непробиваемой стеной, ветер пытался закрутить его в вихри, не получалось, снежинки слеплялись в комки прямо в воздухе и падали вниз с приглушенным чавкающим звуком. Первый раз такое видел. А если они начнут слепляться в шары еще наверху? И по пути к земле станут только увеличиваться в размерах! Я представил – падают огромные, как шары для снеговика, снежинки, смерзшиеся и быстрые, и земля дрожит от великанского