Проклятый храм. Андрей Красников

десять минут до конца ивента я отчаялся, сместился еще дальше от ствола и почувствовал, как ветка начинает опускаться к земле.

      Волки оживились, самый отважный из них снова прыгнул вверх, напоролся на меч, после чего наконец-то умер. В мокрую от дождя траву свалился поблескивающий прямоугольник.

      – Давайте же, сволочи, давайте, – пробормотал я, глядя на карту жадными глазами. – Ну!

      Близость жертвы сыграла свою роль – хищники не устояли перед искушением, снова занявшись акробатикой. Мне оставалось лишь крепче вцепиться в кору и продолжить размахивать мечом.

      Один фраг, второй, третий… еще одна коллекционка…

      Рывок, едва не сбрасывающий меня с ветки.

      Треск.

      – Чертов пассив, – прошептал я, с бессильной злостью глядя на оброненный и лежащий среди волков меч. – Падла.

      Вцепившийся в мою ветку и повисший на ней монстр что-то довольно буркнул, но челюстей не разжал.

      – Скотина. Держи!

      Появившийся из рюкзака палаш свистнул в воздухе и проехался по вражеской шкуре. Потом еще раз, еще…

      Здоровье противника истощилась, вниз упала еще одна карта, а многострадальная ветка распрямилась, едва не скинув меня на землю.

      Еще через минуту действие проклятия закончилось. Туман довольно быстро рассеялся, в мир вернулись краски заката, а устроившиеся внизу гады стали выглядеть чуть приятнее, чем раньше. Правда, мне от этого было уже ни горячо ни холодно – продолжать сражение без “Убийцы волков” мой герой все равно не мог.

      В какой-то момент я снова вспомнил о “пламени дракона”, даже открыл инвентарь, но затем включил голову и отказался от этой идеи. Убивать скопившихся внизу мобов любой ценой уже не имело никакого смысла – Фантом все равно не получил бы с них ни опыта, ни проклятых карт.

      Пришлось импровизировать.

      – Говард! Говард, твою мать!

      Каким-то чудом уцелевший во время катаклизма моллюск всплыл рядом с берегом и вопросительно хлюпнул.

      – Убей их всех!

      Послышавшийся в ответ звук мог означать все что угодно, кроме выражения искренней любви к хозяину.

      – Чего булькаешь? Самого крупного хватай и топи!

      Волки явно заинтересовались происходящим, а наиболее храбрый из них подошел к воде, рассматривая притаившегося там кальмарчика.

      Говард не выдержал такого соседства и отплыл чуть дальше.

      – Щупальцами его! И чернилами плюй!

      На этот раз питомец послушался, но крохотная струйка черно-синей жидкости не долетела до цели.

      К первому волку присоединились еще несколько. Остальные развернули головы, стараясь не упустить ни мгновения из предстоящей битвы.

      Я открыл инвентарь, нашел взглядом валявшиеся под веткой карты и разжал пальцы.

      Секундный полет, удар, испуганное рычание не ожидавших такого финта тварей…

      Серебряные прямоугольники, один за другим отправляющиеся в рюкзак…

      Острая боль в левой ноге…

      Цифры обратного отсчета.

      Оказавшись