Ярко-алое. Анастасия Парфенова

нотами потянулись секунды ее восстановления. Когда из зеркального отражения выросла новая защита, Тимур уже получил права администратора.

      Ввел в систему атмосферного контроля программу-паразит, активировал экстренный медицинский протокол, отдал приказ синтезировать в воздухе химический состав по указанной схеме. Заполнил им жилые уровни, одновременно отрезая обитателям дома даже базовый доступ к Сети.

      Охранник верхнего поста попался до смешного легко – он явно привык получать данные, передаваемые из внешних сенсоров прямо в нервную систему. Ограниченный той информацией, которую воспринимали человеческие органы чувств, мальчишка со слепой отвагой бросился на нарушителя. И тут же нарвался на парализующее поле.

      Тимур мысленно сверился с планом, отвел в сторону ничем не примечательную панель. Лестница уходила резко вниз.

      Второй охранник оказался одним из людей Кикути, и если бы не усыпляющий газ, здесь бы Тимур и остался. Аккуратно перешагнув через распростертое тело, он устремился во внутренние покои.

      У хозяйки было меньше минуты до того, как против нее повернули ее же собственные защитные системы. Фудзивара О-Кими успела почуять неладное и схватиться за оружие – но не успела понять, что летун, скрытый вуалями секретных паролей, – совсем не тот, кого она ожидала.

      Тимур вынул из ладони женщины игольник, поставил на предохранитель. Проверил, было ли у нее еще оружие. Пощупал пульс. Газ должен был быть абсолютно безвредным, но сейчас, видя сломанную фигуру с разметавшимися белыми рукавами и черными прядями, он не мог не сомневаться. В безвредности газа. В разумности плана. Во всей этой отчаянной, родившейся из полной безысходности идее.

      «Взгляни на это с другой стороны. Только потому, что все так плохо, что-то еще можно спасти». Безграничное отчаяние против безграничной надменности и – быть может – из их столкновения удастся высечь что-то вроде надежды.

      Он осторожно перенес женщину на циновку, подложил под голову валик. Против воли задержал взгляд на талии. Пояс, такой широкий и плотный, что казался скорее корсетом, сковывал все еще легкую точеную фигуру.

      Тимур отвел от лица ее волосы, готовясь впрыснуть антидот. На мгновение замер, оценивая бледную кожу, покрасневшие от слез веки. Она уже знала. Не придется искать слова, которыми нужно рассказать – ей! – о смерти Кикути Нобору.

      «На истерику у нас времени нет тем более».

      Резко выдохнул. Коснулся наперстком-аптечкой ее шеи, отошел на несколько шагов. Сел на пол, скрестив ноги и положив на колени пустые ладони. Попытался придумать, как еще в подобной ситуации можно выглядеть менее угрожающе.

      Женщина не пошевелилась, дыхание ее оставалось все столь же ровным, но система послушно переслала ему вихрь попыток вернуть контроль над собственным домом. Некоторые из них были не тем, чего Тимур ожидал от утонченной художницы. Беззвучно выдохнув, он собрал в кулак свою решимость и заговорил:

      – Госпожа Кимико, прежде всего, вы в безопасности. Чем бы ни закончился этот разговор… –