Ярко-алое. Анастасия Парфенова

и пробиваться к запретному в безграничных, необъятных для человеческого разума просторах Паутины, нужно для начала предположить, что оно существует.

      Господин тайный советник закрыл глаза.

      Прожить двадцать три года. Выиграть войну. Войти в правящую планетой хунту.

      И вдруг узнать, что по законам и обычаям своей родины ты являлся несовершеннолетним. И никто и не подумал поставить тебя об этом в известность. А ты, такой умный и ловкий, с малых лет умудрявшийся сам доставать скрываемую информацию, даже не заметил ничего подозрительного.

      Если бы не гибель Нобору, он так и остался бы самодовольным холостяком. Если бы не тихая несгибаемость Кимико, он настоял бы на безопасном православном венчании. Если…

      Сколько еще самозваный великий взломщик не видит очевидного? Сколько – действительно тайного? Гордыня опасна, Неко. Она держит крепче цепей, слепит ярче солнца. Скромнее нужно быть, друг мой. И любопытней.

      Мир, вдруг оказавшийся гораздо более объемным, сложным и пугающим, чем был минуту назад, уходил в бесконечность, маня открывающимися возможностями.

      Ставшими вдруг неуклюжими руками Тимур взял с подноса вторую чашу. Наклонился к роднику. На мгновение замер, не донеся сосуд до поверхности, разглядев наконец, что струилось под их ногами.

      Источник, питавший реку, что стекала с великой горы. Источник, носящий то же имя. Источник, отливающий глубокой аметистовой чешуей, и недружелюбными мыслями, и таким концентрированным, насыщенным информационным потоком, который ему не доводилось видеть даже у маяков.

      Вознеся, вопреки самому себе, короткую молитву, Тимур зачерпнул тело ками в скромную деревянную чашу и выпрямился, поднося прозрачный информационный код к губам невесты.

      Кимико вопросительно, ищуще вглядывалась в его лицо. Бессилие и усталость прорвались на мгновение сквозь безупречную маску. Тимур попытался изобразить успокаивающую улыбку, но, сжав пальцы на веере, она сделала первый глоток.

      Темные глаза затуманились, обратились к чему-то далекому. Что она сейчас переживает? Похоже ли это на его опыт? Насколько иным видит мир дочь Фудзивара, насколько открыто для нее то, что ускользнуло от внимания неуклюжего пользователя?

      Перед вторым глотком невеста не показала своей неуверенности. Лишь покачнулась – не от слабости, а будто потеряв ориентацию в пространстве.

      Тимур поймал себя на том, что гадает о ее первом замужестве. Он знал, что церемония была тайной. Нобору привел невесту к кому-то из ками-покровителей Кикути, чтобы тот стал единственным свидетелем их клятв. Никаких изменений в Паутине, никаких следов. И тем не менее союз был законным во всех значениях, которыми только может Акана наделить это слово.

      О чем думала Фудзивара Кимико, во второй раз омочив губы в священной чаше? Вспоминала? Сравнивала? Горевала?

      Она допила последний глоток, какое-то время стояла, будто слепая. И вдруг начала медленно оседать. Чаша покатилась по камням, когда Тимур подхватил женщину – свою жену! – под