Супруга без изъяна, или Тайна красной ленты. Диана Чемберлен

все поймет. Она будет знать, что его чувства к Анни были не плодом его воображения, не наваждением, не одержимостью. Ему становилось не по себе каждый раз, когда он слышал от Оливии это слово, хотя едва ли она была виновата в том, что думала именно так. Пол сам позволил ей поверить в это.

      Он множество раз брал у Анни интервью, тянул время, откладывая неизбежное написание статьи. Иначе у него не осталось бы никаких законных оснований, чтобы видеться с ней. Эти беседы были для него мучительными. Полу приходилось соблюдать дистанцию, обдумывать каждое слово, сидя за столиком в ресторане, хотя ему хотелось коснуться щеки Анни или пряди ее удивительных волос. Но он держал себя в руках и не переходил границу дозволенного. По выражению глаз Анни он понял, что ему следует вести себя официально.

      Пол записывал все интервью на пленку, несмотря на ее сопротивление. «Пообещай мне, Пол, что ты будешь разговаривать со мной так, словно мы никогда раньше не встречались, как будто мы совершенно чужие друг другу», – попросила Анни. И Пол старался изо всех сил. Теперь он боялся слушать эти пленки, ему было страшно услышать ее живой хрипловатый голос с бостонским акцентом.

      Анни все время говорила об Алеке. Пол ненавидел эти рассказы, потому что у Анни всегда теплел голос, когда она упоминала имя мужа. Ему незачем слушать истории об Алеке, заявил ей тогда Пол. Муж – это вовсе не обязательная часть интервью. Но Анни не сдавалась и продолжала вспоминать забавные случаи из их семейной жизни, окружая себя словами, словно доспехами. Пол позволил ей держаться на расстоянии, защищаться. До того памятного вечера, когда он больше не смог ей этого позволить.

      В тот холодный вечер за пять дней до Рождества Пол приехал в мастерскую Анни. Он не планировал этого заранее, во всяком случае сознательно. Пол оставил машину на небольшой стоянке и посмотрел на окна мастерской. Внутри горел свет, и витражи словно ожили. Пол подошел к парадной двери. У него кружилась голова, то ли от буйства красок, то ли от волнения.

      Через стеклянную дверь он видел Анни, склонившуюся над столом, ее рука медленно двигалась в тени цветного абажура. Дверь оказалась незапертой, он вошел. Анни удивленно подняла на него глаза, и Пол понял, что она немного испугана. Она была одна в этот поздний час в теплой, уютной, наполненной красками мастерской. Между ними больше не было спасительного ресторанного столика. Анни, вероятно, поняла, что Пол больше не позволит ей кормить его историями об Алеке и их семейной жизни, чтобы отвлечь. Он видел страх в ее глазах. Пол только не знал, его она боится или себя.

      – Пол! – Анни откинулась на спинку стула и попыталась улыбнуться.

      – Продолжай работать, – попросил он. – Я хочу посмотреть.

      Она не шевельнулась. Ватный тампон застыл в ее руке. Пол подвинул стул к концу стола и сел.

      – Продолжай, – повторил он.

      Анни окунула вату в чашку с черной жидкостью, потом аккуратно провела им по выступающим линиям рисунка на абажуре. Она была в зеленых вельветовых брюках и толстом свитере ручной вязки из неотбеленной шерсти. Волосы упали ей на руку, распластались по столу, по стеклу.

      Пол