Супруга без изъяна, или Тайна красной ленты. Диана Чемберлен

ься, и журнал на ее столе по-прежнему был открыт на той же самой статье, которую она начала читать час назад. В этом дожде было что-то неестественное. Он высасывал кислород из воздуха, и дышать становилось труднее. Оливии казалось, что капли колотят по ее голове, будто дробинки по пустой консервной банке. Но стоило ей только подумать, что у нее больше нет сил выносить этот грохот, как он стих. Оливия смотрела на небо, и у нее на глазах оно становилось светлее, сияющим оттенком напоминая внутреннюю сторону яичной скорлупы. И так же неожиданно пошел снег.

      Оливия вышла в приемный покой, где последние два часа, удивительно спокойных, Кэти Браш и Линн Уилкс играли в карты.

      – Пошел снег, – сообщила им Оливия.

      Медсестры подняли на нее глаза, отрешенные из-за вынужденного безделья, потом медленно повернули головы к окну.

      – Невероятно. – Линн встала, чтобы лучше видеть, и полой халата сбросила со стола несколько карт.

      – Похоже, на Внешней косе это становится традицией, – заметила Кэти. – На прошлое Рождество тоже шел снег.

      Оливия взглянула на часы. Половина шестого. Сегодня она не могла задерживаться на работе.

      Линн снова села и поинтересовалась:

      – Присоединишься к нам, Оливия?

      Она отказалась и вернулась к себе в кабинет. Этим вечером она не могла заставить себя присоединиться к девушкам. Оливия слишком нервничала, поглощенная своими мыслями. Ей необходимо было поскорее попасть домой.

      Она села за стол и набрала номер домашнего телефона.

      – Снег пошел, – сказала она, когда Пол взял трубку.

      – Да, я знаю. – Голос мужа звучал раздраженно. Оливия уже начала привыкать к тому, что Пол часто бывает не в духе. – Когда ты намерена появиться дома?

      – Скоро, мне осталось всего полчаса.

      Оливии пришлось дежурить на Рождество. Из четырех врачей, работавших в отделении неотложной помощи в Килл-Дэвил-Хиллз, она была самой молодой. Она была бы рада сказать Полу, что не зря вышла на работу, не напрасно оставила мужа в одиночестве, когда им так необходимо проводить побольше времени вместе. Но за долгие одиннадцать часов дежурства ей пришлось заниматься только оцарапанной коленкой и несварением желудка после праздничной индейки. В такие дни Оливия понимала, что скучает по напряженному темпу жизни вашингтонской городской больницы, где она проработала последние десять лет, хотя из-за этого сложно было контролировать свое рабочее расписание. В первые годы брака она боялась надолго расставаться с Полом. Когда Оливия не могла к нему прикоснуться, она начинала бояться, что он исчезнет.

      Прошлое Рождество они провели с его родителями в Филадельфии. Пол написал стихотворение ей в подарок и каким-то образом ухитрился вышить его по шаблону в те часы, когда она работала, а он был свободен. Вышивка теперь висела дома в ее кабинете. И всякий раз, глядя на нее, Оливия удивлялась, как быстро исчезло то теплое, нежное чувство, которое Пол испытывал к ней всего лишь год назад.

      – Индейка уже пережарилась, – пробурчал Пол. – Может быть, я выну ее из духовки?

      Оливия собралась ему ответить, когда ожила полицейская рация, стоявшая в холле у двери в ее кабинет.

      – Подожди минутку, Пол, – попросила она и прислушалась к тому, что говорит Кэти, севшая перед приемником.

      – Килл-Дэвил-Хиллз, отделение неотложной помощи, – ответила Кэти.

      – У нас пулевое ранение в грудь, – донесся сквозь потрескивание мужской голос. – Женщина, около сорока, пульс нитевидный, сто пятьдесят в минуту. Давление семьдесят пять на сорок.

      – Когда вас ждать? – спросила Кэти.

      – Через пятнадцать минут. Может быть, через двадцать. Проклятый снег!

      Оливия встала.

      – Пол, я должна идти, – сказала она мужу, положила трубку и торопливо пошла в смотровую. – Позвони Джонатану, – бросила она на бегу Кэти.

      Ей не нравилось работать с Джонатаном Кремером, но именно его она должна была вызвать в случае необходимости, да и жил он ближе всех. Он сможет приехать через несколько минут.

      Оливия готовилась к операции, когда появился Джонатан.

      – Значит, пулевое ранение, – хмыкнул он, закатывая рукава и принимаясь намыливать руки. – Мы стабилизируем ее состояние и отправим на вертолете в Норфолк, в Мемориальную больницу Эмерсона.

      – Мы еще ее не видели, – парировала Оливия и включила монитор электрокардиографа.

      – Ей потребуется специальная бригада.

      Оливия принялась выкладывать все необходимое для интубации. Джонатан раньше работал в сонной провинциальной больнице в Луизиане и, вероятно, не слишком уверенно чувствовал себя, если речь шла о пулевом ранении. Он проработал на Внешней косе чуть больше года, став первым врачом в только что созданном отделении неотложной помощи, единственном в этих местах. Оливии обещали, что она будет в равном с ним положении, что у нее будет такое же право голоса, как и у Джонатана Кремера. Но иногда у нее создавалось впечатление, что об этом забыли предупредить Джонатана.

      – Давай